— Ничего себе вопрос! Об этом не спрашивают. Ты все-таки ее отец.
— Знаю, — сквозь зубы процедил отец. — Ты меня слышишь, дитятко? Это было не один раз?
Она нашла в себе мужество подтвердить.
— А что я говорил? — торжествующе заорал отец. Он ничего подобного не говорил, но это не имело значения. — Вот доказательство — это не было изнасилованием! Девушка, которую изнасиловали, не проделывает это снова с тем же мужчиной. Это был тот же мужчина, да?
Шейла снова кивнула. Отец продолжал кричать на мать:
— Ну так я тебе скажу! Эта дрянь не заслуживает жалости — ни вот столечко! Это твое воспитание! Она не могла научиться этому от меня или от моих родных.
— Подожди, Рой. Это наша проблема, мы должны ее решить. Что толку обвинять друг друга? Что с ней будет? Вот о чем нужно думать.
— Сама заварила — пусть расхлебывает.
— Рой, ей всего тринадцать лет!
В конце концов было решено отвезти Шейлу к врачу, их земляку и другу семьи, который несколько лет назад переехал в Уэстчестер, штат Нью-Йорк. Шейла поняла: ее ждет что-то ужасное, но не представляла, что именно. Все оказалось не так страшно, как она боялась. Врач устроил ее в больницу, а когда она проснулась на койке со свеженакрахмаленными простынями, рядом сидела мама. И доктор. Они улыбались. Все было кончено. Доктор Левин был моложе ее отца. У него были взъерошенные темно-каштановые волосы; его тихий голос действовал на Шейлу успокаивающе. Он хорошо одевался и был похож на джентльмена. Мать всегда ладила с мужчинами. Она называла доктора Ирвингом.
Они провели в Уэстчестере несколько дней, чтобы, по маминому выражению, дать Шейле «оправиться». Девушка «оправлялась» в гостиничном номере, большей частью в одиночестве. Читала комиксы и смотрела телевизор. Однажды вечером мама вернулась поздно, слегка навеселе, с растрепавшимися волосами. Некоторое время она сидела перед трюмо, поправляя прическу и посмеиваясь. Заметив, что Шейла наблюдает за ее отражением в зеркале, она спросила:
— Почему ты так смотришь, дочка?
— У тебя счастливый вид.
— Что же здесь плохого? Каждый имеет право повеселиться. Ты ведь не завидуешь?
— Нет, конечно.
Мать скривила губы.
— Знаешь что, давай повременим с возвращением домой. Задержимся еще на недельку?
— Правда? И можно будет куда-нибудь пойти? Мне очень хочется. Я уже выздоровела. Не хочу оставаться одна.
Мать медленно провела щеткой по блестящим каштановым волосам.
— Что-нибудь придумаем… Как насчет того, чтобы сходить в кино с доктором Левиным?
