— Знаешь такого парня — Пола Джерсбаха?
— Твоего нового автора? Он был на студии во время моего представления. Красивый молодой человек. Он тебя интересует?
— Да.
— Не давай Тому Фаллону поводов для ревности.
— Том не в счет.
Она немного подумала.
— Когда-нибудь ты зайдешь слишком далеко. Не думаю, что он простил тебе меня. И уж тем более не простит другого мужчину.
— На голой физиологии далеко не уедешь. А Тому больше нечего предложить. Джерсбах напомнил мне одного молодого матроса. Дождливым вечером я подвез его на своей машине. Оказалось, что он в отпуске: служил на авианосце во Вьетнаме. Я убедил его не возвращаться на корабль, достал фальшивый паспорт, дал работу.
— А дальше?
— Обольстить его оказалось непросто. Он долго сопротивлялся искушению. Это был подлинный триумф техники. Торжество зрелости над молодостью. Опыта над наивностью. Я понял, что он мой, когда он начал странно себя вести. Отказывался выполнять домашние обязанности. Целыми днями слонялся по комнате, слушая меланхоличную музыку и перечитывая книги из моей коллекции.
— Что с ним случилось?
— В конце концов он стал невыносим. Однажды утром я взглянул на его пустое, голодное лицо и понял, что с меня довольно. Дал ему денег и выставил за дверь. Потом до меня дошли слухи, будто он на Ростоке, занимается контрабандой наркотиков.
— Фу, какая гадость. Что от меня требуется в связи с Джерсбахом?
— У него сейчас период религиозного похмелья. И потом, он хронический гетеросексуал.
— Меня еще никто не называл лекарством от гетеросексуальности.
— И тем не менее, ты можешь им стать. Юный Джерсбах застрял на низшем уровне чувственности. Ему не найти лучшего учителя.
— Не вижу связи между моим предполагаемым романом с этим парнем и его капитуляцией перед тобой.
— Чтобы увидеть эту связь, Шейла, требуется понимание человеческих эмоций во всей их полноте и сложности. Видишь ли, когда ты его бросишь, ему останется только один путь, одна форма любви, а именно тот, на который ступали философы и аристократы. Ты — последняя, жизненно необходимая стадия, через которую он должен пройти. Я буду ревновать к тебе, как к свидетелю его перерождения. Само собой, я предпочел бы проделать это сам, но не смею приблизиться к нему, пока он не достигнет нового уровня зрелости.
— Ничего не получится.
— Сделай, как я прошу.
— Какая моя выгода?
— Он тебе понравится. Он чист. А невинный мужчина — небо и земля по сравнению с невинной женщиной.
— Не мой тип.
