- Паразит. Шел бы картошку копать.
- Крепко, - ответил дед и поднялся. - Пойдем. Авдейка этого не ждал и косился волчонком. Дед натянул гимнастерку и спросил:
- Лопату дашь?
- Нет.
- Значит, найду.
Авдейка подтянул лопату поближе и сказал:
- Мундир надевай.
- Зачем?
- Надевай, и все.
Дед ухмыльнулся и надел мундир.
- Пуговицы чистить?
- И так сойдет.
- Непривычно, - сказал дед, хлопнув по погонам. - После Сталинграда ввели. А побил я их по жизни - страсть.
- Это кого?
- Да золотопогонников. Офицеров царских так звали.
- А орденов чего у тебя нет? - спросил Авдейка.
Дед помрачнел и буркнул:
- Не заслужил.
На насыпи было пусто. Дед пошел в домоуправление, вернулся с лопатой и спросил:
- Это что за кукиш у вас там сидит?
- Там не кукиш, а домоуправ Пиводелов.
- Кукиш этот Пиводелов. Из какой, говорит, квартиры, почему без моего ведома проживаете, какие, говорит, виды на жительство? Ну, я ему показал виды на жительство, запомнит.
Дед удовлетворенно крякнул и зло, одним духом, одолел делянку. Лопата в его руках была похожа на игрушечную. Авдейка только и успел копнуть раз пять.
- Невелика землица, - сказал дед.
- Давай тети Глашину, - сказал Авдейка. - Она каждый год за нас копала.
- А! - обрадовался дед. - Это грудастая такая?
- Какая? - переспросил Авдейка. Дед смущенно крякнул, боднул головой и принялся копать.
- Ты не очень, а то мне не достанется, - попросил Авдейка.
Вскопали Глашину.
- Чью теперь? - спросил дед. Он стоял бесформенной глыбой в расстегнутом кителе, обдавая Авдейку горячим дыханием. Авдейка подумал.
- Дяди Сидора. Слепой он.
Нашли делянку Сидора. Дед начал кашлять, но докопал до конца. Сели на парапет.
- Закурить бы, - сказал дед и смачно сплюнул. - Враки это, что-де не покуришь - отвыкнешь. Нет от этого отвычки. Ты, Авдей, мал, да помни - дурное привязчиво, с малолетства хоронись. Потом тяжко отходит. Многие с того гибнут.
- Тебе из-за раны нельзя?
- Чего нельзя? - как-то испуганно спросил дед.
- Курить.
- А, курить. Да. Врач сказал, жить хочешь - бросай. Вот и бросил. Не то чтоб жить, а довоевать хочу.
- А скоро победа?
Дед задумался, помял в руке красноватую землю.
- Поди скверная землица? Сколько дает-то?
- Сам-шесть, сам-семь, - важно ответил Авдейка.
- Ишь ты, городской мальчишка, а сам-семь... Род-то наш не крестьянский. Из мастеровых вышли, копали-то, видно, редко, окопы разве. Слышал, были Авдеевы мастерами на демидовских еще заводах, чуть не при Петре. Славились. Я шкатулку одну видел серебряную, работы сказочной, фигурок с сотню - и каждая своим живет. Демидовская. Вот, думал, может, кто из наших, Авдеевых, делал по серебру, слышал, мастер был. Купил я эту шкатулочку, да... - Дед запнулся и сплюнул. - Ну, да не в ней суть. А ты себе заруби, мастерство - первое дело, им человек меряется. Мне вот обучиться не пришлось: с молодости горло драл да махал шашкой. Со скуки, бывало, резал что по дереву, так, баловство. Думал, в сыне отзовется, отце-то твоем, ан нет - книжки все читал, а что вычитал теперь не узнать. Ты вот растешь. Чем хошь занимайся, а мастером стань.
