– Ты не голоден? – спросил я.
Позади меня заработали пульверизаторы, мерно выбрасывавшие воду. Я взглянул через плечо, но в окне комнаты Ноя лишь отражались лучи солнца. Не зная, что делать, и почти не надеясь на удачу, я бросил четвертый кусок.
– Он попросил меня прийти, – сказал я.
Лебедь вытянул шею и расправил красивые крылья. Я вдруг понял, что следую порочному примеру Ноя – разговариваю с птицей, как будто она способна меня понять.
Как будто это Элли.
«Нет, конечно, – подумал я, отгоняя эту мысль. – Люди разговаривают с кошками и собаками, даже с растениями, они кричат, когда смотрят футбольный матч по телевизору. Джейн и Кейт зря волнуются. Ной проводит у пруда по несколько часов в день, куда удивительнее было бы, если бы он не начал беседовать с лебедем».
Но все-таки говорить с ним – одно дело. Верить, что это Элли, – совсем другое. А Ной действительно верил.
Хлеб, который я побросал лебедю, пропитался водой и утонул, но птица продолжала смотреть на меня. Я бросил еще кусок, а потом оглянулся, желая удостовериться, что никто за нами не наблюдает. «Почему бы и нет?» – решил я и с этой мыслью подался вперед.
– С ним все в порядке, – тихо объяснил я. – Я видел его вчера, а сегодня утром говорил с врачом. Ной вернется завтра.
Птица, кажется, раздумывала над моими словами. Мгновение спустя у меня волосы встали дыбом: лебедь принялся за еду.
Приехав в больницу, я решил, что ошибся палатой.
Я столько лет знал Ноя – и ни разу не видел, как он смотрит телевизор. Хотя в старом доме телевизор имелся, его преимущественно смотрели дети, когда были маленькими; к моменту моего появления ящик включали редко. Семья Ноя проводила большинство вечеров на веранде, рассказывая истории. Иногда они пели под гитару или просто беседовали. В холодную погоду Ной разводил огонь в камине, и семья развлекалась в гостиной. Порой все устраивались на кушетке и в креслах и принимались за чтение. Часами тишину нарушал только шелест переворачиваемых страниц, – сидя рядом друг с другом, они странствовали по разным мирам.
Это было путешествие в прошлое, в те годы, когда семья ценилась превыше всего, и я всегда с нетерпением ждал вечеров у Ноя. Они напоминали мне время, проведенное с отцом, когда он возился со своими корабликами. Я понимал, что телевизор – всего лишь форма бегства от действительности, но ничего умиротворяющего в нем нет. Ной умудрялся вообще обходиться без него. До сегодняшнего утра.
Открыв дверь, я услышал звук телевизора. Ной сидел в постели и смотрел на экран.
