— Дьявол, изыди, верни здоровье этому ребенку!
Ну разве это не считалка, не глупая детская песенка, которую поют девочки, играя в «классы»? Никогда она не знала заговоров, которые Кристиана втайне читала по большой книге, вся проникнувшись тайной. Никогда она точно не знала секретов составления лекарств, она мешала травы наудачу, но все же что-то происходило.
Деревня проснулась, точно голодный зверь. Дети выздоравливали, люди меньше боялись волков, они ходили друг к другу, шептались. Они выжидали. Они приходили к Гийому, магический круг одиночества был разорван. Чтобы дойти до его дома, нужно было миновать небольшой лес; какими только качествами ни наделяли они этот столь знакомый лес! Все пришло в движение.
Они говорили:
— Она никогда не была сумасшедшей. Они ошиблись. Она обладает могуществом. Присутствие здесь человека, обладающего могуществом, меняет всю жизнь. Нужно спешить воспользоваться этим. Это никогда не длится долго.
И крестьянки, что бежали по лесу с корзинками, а в корзинках — цыпленок, пара простынь, сережки, — знали уже, что донесут на нее. А знала ли Анна? Предчувствовала. А чего еще она могла ждать? Одна девушка убедила любовника жениться на ней, и это благодаря колдовству, шедшему из дома Гийома. Одной бабушке на смертном одре привиделось, что она знает, где спрятан клад, в указанном месте действительно нашли несколько экю. Может быть, бабушка сама их там и закопала? Чудеса цвели до самого конца года. Декабрь застал всех в напряженном ожидании рождественского чуда. Они откладывали со дня на день, ведь это же добрая волшебница. Они защищали ее, подбадривали в смутном единодушии, теплоту которого она ощущала. Они заранее просили прощения, они никак не могли поступить по-иному, все это было в порядке вещей, потому что она со своим могуществом представляла иную власть, которую они понемногу стали упускать из виду.
24 декабря ее снова арестовали. На этот раз как добрую колдунью. Ее назвали по имени.
— Анна де Шантрэн, рожденная в Варэ, возраст семнадцать лет и три месяца, за твои грехи я приговариваю тебя к сожжению.
К ней обращались на «ты». В тюрьму ей продолжали приносить корзины с едой. Ей подарили платье, чтобы взойти на костер. Она немного бредила, совсем тихо. Это был ее звездный час. Она поднялась на костер как на сцену, как на трон. Она помахала рукой на прощание, как это делают властелины или маленькие дети. Ее тотчас же задушили. Языки пламени охватили ее, как объятия. Четыре часа спустя была отслужена полночная месса.
