Критики Сталина назойливо обвиняют его в том, что он, говоря о равноправии наций, по сути, проводил унитарную национальную политику, то есть явно великорусскую политику, унижавшую и оскорблявшую другие народы.
Разумеется, это ложь. Вспомним: к октябрю 1917 года ни один из нерусских народов царской России не имел своей государственности. Не было светских учебных заведений, ни средних, ни высших, на национальных языках.
После Октябрьской революции и особенно после образования СССР повсеместно стали создаваться национальные школы, газеты, развиваться искусство. Тысячи и тысячи учителей из центральных районов страны переехали в самые отдаленные районы, чтобы учить и воспитывать детей. В результате огромной работы свыше 50 народов впервые получили свою письменность. Советская власть открыла в республиках педагогические вузы для подготовки кадров на родном языке, создала республиканские академии наук. На окраинах бывшей царской империи создавались индустриальные центры, формировались рабочий класс, новая интеллигенция. Развивался и процесс консолидации наций и народов СССР Так что Сталин был абсолютно прав, когда в докладе о создании Союза Советских социалистических республик на I съезде Советов СССР сказал: «В истории Советской власти сегодняшний день является переломным…»[18]
После смерти Ленина Троцкий, Зиновьев, Каменев начали в партии острую идейно-политическую борьбу. Поводом послужила дискуссия о возможности построения социализма в одной отдельной стране. Троцкий в духе своей концепции перманентной революции доказывал, что в такой отсталой стране, как Россия, построить социализм нельзя, что спасти социалистическую революцию в России могут только революционные выступления пролетариата Запада.
Сталин резонно возражал, – а как быть, если международной революции суждено прийти с опозданием? По Троцкому, получается, что у нашей революции остается лишь одна перспектива: гнить на корню в ожидании мировой революции.
Победивший российский пролетариат, заявлял Сталин, не может «топтаться» на месте, не может заниматься «толчением воды» в ожидании победы и помощи со стороны пролетариата Запада.
Сталин дал партии, народу ясную и определенную цель: социализм можно построить, отсталость не является непреодолимым препятствием для победы.
Он справедливо подчеркивал, что отказ от перспективы социалистического строительства в России означает вместе с тем, по сути, отказ и от мировой революции. «Ибо что такое наша страна «строящегося социализма» как не база мировой революции? Но может ли она быть настоящей базой мировой революции, если она не способна построить социалистическое общество? Может ли она остаться тем величайшим притягательным центром для рабочих всех стран, каким она, несомненно, является теперь, если она неспособна добиться у себя победы над капиталистическими элементами нашего хозяйства, победы социалистического строительства? Я думаю, что не может. Но не следует ли из этого, что неверие в победу социалистического строительства, проповедь этого неверия ведет к развенчанию нашей страны как базы мировой революции, развенчание же нашей страны ведет к ослаблению мирового революционного движения». Первая победившая страна социализма уже поддерживается трудящимися массами других стран. Несомненно, что развитие мировой революции будет происходить тем быстрее, чем основательней будет укрепляться социализм в нашей стране, чем скорее будет она превращаться в базу развертывания мировой революции, в рычаг дальнейшего разложения империализма»
