Интервенты тоже жестоко расправлялись с теми, кого считали большевиками или близкими им. На острове Мудьюг и в Иоканьге англичане создали «лагеря смерти», где беспощадно расправлялись с большевиками или с теми, кого принимали за большевиков, расстреливали без всякого разбирательства и суда пленных красноармейцев.
Примечательно, как впоследствии УЧерчилль оценивал действия интервентов, вообще интервенцию Атланты: «Находились ли союзники в войне с Советской Россией? Разумеется, нет, но на русской земле они оставались в качестве завоевателей. Они снабжали оружием врагов Советского правительства, они блокировали его порты, топили его военные суда. Они горячо стремились к падению Советского правительства и строили планы его падения. Но объявлять ему войну – это интервенция, позор!» (Черчилль У. Мировой кризис. М., 1932, с. 157.)
Жестокость порождала жестокость. Поэт А. Блок, отвечая тем, кто обвинял его в сотрудничестве с большевиками, в то время как крестьяне сожгли его Шахмато– во, писал, что трагизм ситуации заключается в том, что в этом поместье мужиков двести лет пороли, а их жен и дочерей насиловали, развращали, оскорбляли.
Так что истоки жестокости понятны. «В истории человечества существует нечто вроде возмездия, и по закону исторического возмездия его орудие выковывает не угнетенный, а сам же угнетатель», – справедливо считал К. Маркс.
В июне 1918 года в Екатеринбурге, к которому подступали войска белых, были расстреляны Николай II, получивший в народе прозвище Кровавый, и его семья. Как пишет Л. Троцкий, в данном случае «рабочие и солдатские массы не знали ни минуты сомнений. Любое другое решение для них было бы непонятно и неприемлемо. Это Ленин хорошо понимал. Способность думать и чувствовать вместе с массами была свойственна ему в высшей степени, особенно во время поворотных пунктов в истории».
30 августа 1918 года было совершено покушение на Ленина. Он был серьезно ранен. Навестившему его М. Горькому, который выразил возмущение по поводу покушения на его жизнь, Ленин ответил просто: «Драка.
Что делать? Каждый действует, как умеет… Кто не с нами, тот против нас».
В ответ на упрек Горького в упрощении положения, Ленин горячо возразил: «Люди, независимые от истории, – фантазия. Если допустить, что когда-то такие люди были, то сейчас их – нет, не может быть. Они никому не нужны. Все, до последнего человека, втянуты в круговорот действительности, запутанной, как она еще никогда не запутывалась. Вы говорите, что я слишком упрощаю жизнь? Что это упрощение грозит гибелью культуре?. Ну, а по-вашему, миллионы мужиков с винтовками в руках – не угроза культуре, нет? Вы думаете, Учредилка справилась бы с их анархизмом? Вы, который так много шумите об анархизме деревни, должны были бы лучше других понять нашу работу. Русской массе надо показать нечто очень простое, очень доступное ее разуму. Советы и коммунизм – просто».
