Не хотел бы выглядеть в свете сказанного Волкогоновым бестактным и нахальным: я никогда панибратства с руководителями не допускал. Но отношения с М.С. Горбачевым были настолько деловыми и полны взаимного доверия, что я действительно писал все, что думал, не тратя времени и сил на церемониальные заходы и обороты.
Горбачеву старались помочь многие – уж очень привлекательной была его программа и весь стиль его деятельности. Особо хотел бы отметить работу его помощника Анатолия Сергеевича Черняева – человека беспредельно преданного идеям Горбачева, умного и образованного и к тому же безукоризненно честного.
* * *
Не сомневаюсь, что в истории страны короткий период, в течение которого ею руководил М.С. Горбачев, останется как один из важнейших рубежей, открывавший путь в более благополучное, безопасное и счастливое будущее. И если сразу это не получилось, если за этим большим и очень важным шагом вперед последовала целая серия неверных шагов, уводивших страну если не назад, то в сторону, все дальше от верного пути обновления, то это не вина необычно смелого для нашей страны, умного, хотя и не очень удачливого реформатора.
В связи с этим возникает вопрос: почему в таком случае массовая поддержка Горбачева, правда, начавшая заметно ослабевать к концу периода пребывания его руководителем страны, сменилась негативным отношением к нему довольно широкой общественности, столь разительно контрастирующим с его сохранявшейся, если не усиливавшейся популярностью на Западе?
Что касается Запада, то хотел бы сразу же сказать, что приняли (и поняли) Горбачева западные лидеры и общественность совсем не сразу: мешали твердо укоренившаяся подозрительность, недоверие к Советскому Союзу и его руководителям. Лишь постепенно (хотя по историческим масштабам все же поразительно быстро) пробивалась вера в то, что речь идет о действительно серьезных изменениях в политике, а затем и во внутреннем режиме, в кадровой политике, и верили не столько словам (сколько их, хороших слов, мир наслышался и от прежних руководителей нашей страны!), сколько делам. Чем больше было дел, тем прочнее становилось доверие не только к Горбачеву, но и к его политике перестройки и гласности, к радикальным переменам, происходившим в нашей стране, к Советскому Союзу.
Образ врага все больше размывался, все четче вырисовывался новый облик страны как ответственного участника международных отношений и возможного партнера во многих важнейших делах, начиная с безопасности и кончая экономическим и научно-техническим прогрессом, борьбой с терроризмом, наркоманией, экологическими бедствиями и опасными болезнями.
