Почему же Устинов не внял этому совету, не прислушался даже к мнению врачей? (Чазов, с которым я возвращался с Красной площади после похорон Черненко, клялся, что предупреждал год назад членов Политбюро, что Черненко безнадежно болен, неработоспособен, скоро умрет и потому назначать его на пост лидера нельзя.) Думаю, из очень корыстных побуждений: он сам, человек уже старый и больной (через полгода Устинов умер), наверное, боялся молодого и энергичного Горбачева, комфортнее чувствовал себя с умирающим Черненко. Догадку эту подтвердил и тогдашний помощник Андропова А.И. Вольский, который в интервью «Литературной газете» 4 июля 1990 г. рассказал: «Помню, в день Политбюро, после смерти Андропова, идут мимо нас в зал Устинов с Тихоновым. Министр обороны, положив руку на плечо премьер-министра, говорит: «Костя (т. е. Черненко. – Г.А.) будет покладистее, чем этот…» Горбачев, значит. Вот как решился вопрос о лидере великой державы».
Эти же чувства могли разделять и некоторые другие. Еще раз выявилась несостоятельность политических механизмов, сложившихся в нашей стране.
* * *
Что представлял собой Черненко? В общем, чтобы ответить на этот вопрос, не надо было очень хорошо знать его лично и по работе или вести серьезные исследования его деятельности. С ним все было ясно, очевидно, совершенно прозрачно.
Лидером стал профессиональный канцелярист, а не политик, канцелярист среднего пошиба, бюрократ. Его настоящим потолком был уровень заместителя заведующего общим отделом ЦК КПСС или заведующего канцелярией Верховного Совета СССР – Верховного Совета, который был больше церемониальным, чем рабочим органом, тем более не верховным органом власти.
Пользы от Черненко как руководителя, хотя он, возможно, был порядочный, не злой человек, ждать не приходилось, а зла он мог принести много – если бы, конечно, имел больше времени и был поздоровее. Фактор здоровья важен не просто в том плане, что он лично, собственноручно мог бы больше сделать, а прежде всего в том, что его бы принимали всерьез, боялись и слушались окружающие, старались под него подладиться, не колебались бы перед лицом близящихся перемен.
Реально же все понимали, что речь идет о переходном, очень кратковременном правлении. Одни делали вывод, что надо пройти через этот период с минимальными потерями и по возможности готовиться к тем серьезным переменам, которые в стране назрели и перезрели. К их числу, несомненно, относился М.С. Горбачев; он стал фактически вторым секретарем ЦК КПСС – это было легко распознать, поскольку он вел заседания секретариата ЦК, а в отсутствие Генерального секретаря – и заседания Политбюро (Черненко из-за болезни почти не присутствовал), и был не только добросовестен – делал все, что мог, чтобы заржавевшая машина управления страной все же функционировала, проявляя при этом лояльность в отношении больного Генерального секретаря.
