Вернувшись в ЦК, Андропов сразу же взялся за дело, не стал выжидать. Как я себе представляю, одной из проблем, которая его тогда больше всего волновала, была коррупция, разложение, глубоко проникшее почти во все ткани нашего общества, и прежде всего коррупция среди руководителей разного уровня. О семье Брежнева я от Андропова в связи с этим никогда ничего не слышал, хотя на Западе об этом писали. Не исключаю, что он просто не считал возможным со мною об этом тогда говорить. Но из тогдашних разговоров помню, что особенно беспокоили его фигуры Медунова и Щелокова – людей, наглядно символизировавших растленность, безнаказанность и вседозволенность руководителей. Ну а кроме того, близких к Брежневу, бросавших на него тень.
В идеологической сфере, включая общественные науки, Андропов тоже проявлял известную активность, с чем были связаны и мои довольно частые встречи с ним в те месяцы. Он не планировал, во всяком случае тогда, каких бы то ни было драматических перемен, но явно хотел остановить наступление активизировавшихся консервативных, неосталинистских сил.
Во внешней политике с переходом Андропова на новую работу ситуация едва ли изменилась: он не стал здесь более влиятельным, как и раньше, входил в «тройку», которая готовила, а нередко и решала вопросы. В последней, помимо него, состояли также Громыко и Устинов.
Многого Андропов за это время, конечно, сделать не смог – с момента перехода на новую работу и до смерти Брежнева прошло менее полугода. Но все же обстановка в ЦК начала меняться. Это ощущали многие люди, и я в том числе. Те, кто видел перемены, начали с несколько большей надеждой смотреть в будущее. Потому, прежде всего, что впервые появилась реальная альтернатива «черненкам», «гришиным», «тихоновым».
Это, по существу, было главным – Андропов явно стал первым и основным кандидатом в преемники Брежнева. Наверное, он в это время шире, уже в масштабах государства, начал думать о тех проблемах, которые стоят перед страной. Это, возможно, помогло ему несколько лучше подготовиться к ожидавшей его роли политического лидера державы.
Однако к ноябрю 1982 года, когда скончался Брежнев, Андропов, даже став самым вероятным его преемником, все же не имел уверенности, что все гарантировано. Знаю это и потому, что из Австрии, где меня застала весть о смерти Брежнева, меня срочно доставили той же ночью в Москву на самолете Министерства обороны, который повернули в Братиславу с полпути, когда он летел из Праги в Москву. Вероятно, на Пленуме ЦК Андропов хотел все же иметь больше людей, которым мог доверять.
