— Лейтенант, на мне висят два нераскрытых убийства. Если не хотите, чтобы я написал жалобу прокурору, свяжитесь с четвертым РОВД.
Оперативник хотел что-то сказать, но поперхнулся. Ему стало жарко, он вытащил носовой платок и смахнул капельки пота. Так как звездочки на дороге не валяются, лейтенант ужасно хотел самолично заполучить признание осужденного. Он живо представил, как приходит к своей любовнице в чине капитана, целует и говорит: “Ну, вот, Танюша, теперь ты целуешься с капитаном.”
— А, может, мы с вами договоримся? — он доверительно положил руку Вейсгейму на плечо. — Я вам принесу большую плитку чая.
Нетерпеливым движением плеча Вейсгейм сбросил руку. В груди опять что-то заклокотало и вместе с раздирающей болью стало подкатываться к горлу.
— Уходи, лейтенант! Повторяю, если не желаешь потерять звездочку, немедленно звони в РОВД.
Укол анальгина с димедролом притупили боль. Он уснул. Во сне он увидел зеленую лужайку, по которой бегал его умерший брат. Лужайку окружала черная стена густого леса. Брат почему-то размахивал ученическим портфелем, выкрикивал непонятные слова. Неожиданно он запустил в него портфелем, а сам убежал в гущу леса.
Задыхаясь, мокрый от пота, он проснулся. Над собой он увидел склоненного Векслера. Чуть подальше стоял Лежнев.
— В городе за последних три года масса нераскрытых убийств. Если ты нам поможешь, мы сделаем так, что ты попадешь в хорошую зону.
— Я плохо себя чувствую, написать не смогу, — прохрипел он. — Сделайте, пожалуйста, это за меня.
— О, да, Валерчик, конечно. Мы тут еще тебе пачушку чая подогнали, — шепнул Лежнев. — Заваришь — и все как рукой снимет.
Санитар принес деревянную скамейку. Как голуби они уселись возле койки. Векслер раскрыл папку и достал чистый лист.
— Пишите. Я, Валерий Вейсгейм, немец по национальности, убил…
В комках ваты его рука уже нащупала рукоятку “ножа”. Изломанное побоями тело напряглось, словно в последнем прыжке тело раненного леопарда. Левой рукой он сбросил тонкое тюремное одеяло. Правой, в которой был зажат “нож”, сделал молниеносное движение заправского брадобрея.
Из перерезанного горла Лежнева фонтаном ударила кровь. Дознаватель упал. Вейсгейм вскочил. Как бы защищаясь, Векслер инстинктивно закрыл лицо папкой, но удар пришелся в живот. Второй удар Векслеру он нанес прямо в сердце. Этот удар был решающим. Когда через пять минут в камеру вошел санитар, перед его глазами предстала следующая картина: на залитом кровью полу в жутких позах лежали три человека. У осужденного Вейсгейма был вспорот живот. Кишки алой грудой валялись рядом. Скрюченные пальцы еще скребли серый бетон. Потрясенный санитар выскочил в коридор и пронзительным голосом стал звать охрану.
