! До недавнего времени на крупные корпорации Европы и Америки помимо прочих налогов возлагалась обязанность организации «общественно полезного труда» для заблудших. А новые многочисленные учреждения, предназначенные для принудительной полезной деятельности? Пожалуй, ближайшим аналогом тут могут служить давние советские попытки перевоспитания тунеядцев, осуществлявшиеся, впрочем, с тем же успехом: перевоспитуемые в конце концов «совращали» перевоспитующих…
В Амстердаме, всегда гордившемся своими свободами, более двух лет пытались вести борьбу с подвесными обменами, круглосуточно уничтожая все появляющиеся предложения и штрафуя заставаемых на месте преступления как нарушителей чистоты и порядка (взыскать штраф, правда, удавалось довольно редко). Понятно, что успехом эта политика не увенчалась, вскоре была найдена альтернатива альтернативе – сформировалась живая подвеска. Молодые люди, увешанные цветными ленточками и прилагающимся к ним грузом, буквально заполонили Амстердам. Эти веселые, полные жизни парни и девушки выгодно отличались от унылых блюстителей порядка, замаринованных в собственной серьезности исполняемого долга. Неудивительно, что в итоге общины лишь пополнили свои ряды, уведя с собой тех, в ком не угасло чувство жизни, – по этой же причине постепенно были свернуты и реабилитационные программы корпораций. И поскольку территории урбанистических джунглей только расширялись, а способность традиционного истеблишмента к ясно выраженной политической воле, наоборот, меркла, ничего радикального спонтанным процессам антропогенеза противопоставить не удалось.
* * *
Ничто не мешает рассматривать городские трассы подвески как аналог охотничьих тропок в природных (первичных) джунглях. Современные племена так же выходят на охоту, совершая ежедневные рейды в поисках хлеба насущного и духовной пищи. И бетонно-пластиковая природа одаривает их, чем может, вознаграждая авантюрное начало, ведь у нее нет других первородных детей. Нестяжательские племена – это по большей части кочевники, располагающие лишь временными стойбищами. Они не создают запасов, руководствуясь принципом «будет день – будет пища» и предпочитая жить налегке.
Тем не менее собирательство да и подвесные обмены в целом не являются единственным источником существования коммун. Нестяжатели прибегают и к труду, так или иначе связанному с принесением пользы, но, следует заметить, к труду всегда кратковременному и ситуативному, как труд поденщика, к труду, зачастую содержащему внутреннюю провокацию, неустранимый, хотя порой и не сразу заметный элемент перпендикулярного бытия. Существенная роль в поддержании материальной базы принадлежит и просто сочувствующим, тем, кто не входит в состав племен. Симпатизирующие пользуются ответной симпатией тех, кто совершил более решительный шаг; расширенный симбиоз, в свою очередь, подрывает всевластие вещеглотов, разрушая главный оплот – универсум систематического труда.
