Михаила Петровича Лобанова, преподавателя Литературного института им. А.М. Горького, в котором он более 50 лет вёл творческий семинар, помнят и искренне любят его ученики. Один из них и написал представленную ниже статью о мастере.
«ЛГ» поздравляет Михаила Петровича с юбилеем и желает долголетия и многих радостей!
С женой Татьяной, старшим научным сотрудником ИМЛИ им. А.М. Горького РАН, помощником в литературной работе. Рязань, 1989 г.
Леонид Леонов и Михаил Лобанов. Май 1959 г.
Михаил Петрович часто приводил нам, студентам своего семинара в Литинституте, слова Пришвина о том, что прочные вещи удаются «только при условии цельности своей личности». Но так бы и осталась для нас эта фраза загадочной красивостью, если бы в течение шести лет не встречались мы постоянно с личностью самого Лобанова, постепенно проникая в глубину его мировоззрения и его отношения к литературе. Так учились мы познавать связь между художественностью и внутренним содержанием личности писателя, понимать, что именно «от глубины или, наоборот, мелкости внутреннего мира автора, органичности опыта или, напротив, голых мыслительных операций зависит степень содержательности произведения, мера самой художественности». («В шесть часов вечера каждый вторник. Семинар Михаила Лобанова в Литературном институте». Составитель А.Е. Чернова. – Издательство литературного института им. А.М. Горького, 2013.)
Все годы обучения в Литинституте Михаил Петрович был для нас источником мудрости и силы. «Мощная фигура в русской культурной жизни», – сказал о нём Владимир Личутин. Для нас это было правдой не только в смысле творчества и отношения к культуре, но и даже в смысле нашей частной обыденной жизни.
И когда уже после окончания обучения мы продолжали читать его книги и статьи, находили в них ту же мощную фигуру Михаила Лобанова, поражающую волей к познанию самой сути литературы и преданностью живой идее.
Откроем его первую книгу – «Роман Л. Леонова «Русский лес». И сразу же перед нами эпизод, в котором Грацианский вонзает палку в родничок, показанный ему Вихровым, – эпизод такой обнажённой остроты и обобщающей силы, что приобретает значение символа. Эти первые страницы книги уже обозначают подход к литературе, который будет характерен для критика на протяжении всего его творческого пути. Нет, не безупречной «сделанности» ищет он (той самой, которую считают сейчас едва ли не критерием настоящего искусства), не соответствия каким-то тенденциозным взглядам (что также не редкость в наши дни) и даже не стихийного моцартианского начала. Художественное обобщение, прорыв бытового содержания сгустком горячего бытия, умение могучей авторской волей собрать материал в спрессованный образ, подъём литературы до живого глубокого символа – вот что находится в центре внимания критика.
