Она оглядела комнату. Нужно сделать еще кучу всего: разжечь огонь, вскипятить воду, растопить воск, растереть мазь, заварить чай, – а Торн опасно свесился со стула, куда она его посадила, и в любой момент мог обрушить столик и свалиться на пол.
Ей пришло в голову, что кровь у него течет уже довольно давно. Опухоль вроде бы стала спадать, хотя кровь продолжала сочиться. Она наложила свободную повязку ему на запястье и, подставив плечо под его здоровую руку, скомандовала:
– Вставай! Давай уложу тебя в постель.
Помогая ему, Кейт почувствовала, что он смотрит на нее тяжело и напряженно, и спросила:
– Тебе больно?
– Мне с тобой всегда больно. Всегда, когда ты рядом.
Она отвернулась, чтобы скрыть, как ее задели его слова.
– Извини.
– Ты меня не поняла. – Он говорил как пьяный. Под его тяжелой рукой ей пришлось постараться, чтобы повернуться и посмотреть ему в лицо. – Ты немыслимо красива. Это ранит.
Какая прелесть! Теперь у него еще и галлюцинации.
В обнимку они доковыляли до его узкой кровати. Расстояние, которое они прошли, составляло каких-то полдюжины футов, но ей оно показалось длиной в несколько миль. Спина ныла от его чудовищного веса. Ей удалось развернуть его так, что, когда она выскользнула из-под его руки, Торн уселся на постель, а потом без всякого понуждения откинулся на спину.
Так. Она помогла ему поудобнее устроить голову, плечи и туловище, потом очередь дошла до ног.
– Я как-то странно себя чувствую, – заметил он сонно. – Какой-то весь тяжелый.
– Но ты действительно очень тяжелый, – пробормотала Кейт, поднимая его обутую в сапог ногу и устраивая на кровати.
Господи, поднимать его было то же самое что ворочать гранитную статую. Со второй ногой дело пошло веселее. Как только обе ноги оказались на постели, Баджер тут же заскочил к нему и свернулся калачиком между сапогами.
Когда Кейт наклонилась поправить подушку, Торн пробормотал:
– Пользуясь положением, я могу заглянуть тебе в вырез платья.
Дрожь пробежала по ее спине от этого хриплого шепота.
«Сейчас не время, Кэти».
Тыльной стороной руки она коснулась его лба.
– У тебя лихорадка. Давай избавимся от сорочки, чтобы остудить тело и облегчить дыхание.
Кейт вытерла нож и, сделав надрез на горловине сорочки, разорвала ее пополам, после чего сняла то, что осталось, через здоровую руку.
Теперь он лежал с обнаженным торсом, и она с интересом разглядывала его. Торн, казалось, не замечал ее шока, а она не могла понять, хорошо ли, что он пребывает в полубессознательном состоянии, или совсем плохо.
