Черная бровь Сэбиана Керо дугой взметнулась вверх от удивления. Так мы и стояли, пристально глядя в глаза друг другу. Я — задрав голову, а он — склонившись.
— Если бы не это свидетельство, я бы не поверил, что ты — Сафира! — глухо признался он.
Я дрогнула и проблеяла, безнадежно пытаясь скрыть страх, ведь знаю, что в душе самозванка:
— Почему?
— Потому что единственный раз, когда ты посмотрела мне в глаза, был перед тем как проклясть, и потом умереть.
Надо было срочно что‑то придумать, найти какую‑нибудь вескую причину, действовать, а не стоять, закусив губу.
— У меня амнезия! — выпалила я. Заметив вторую поползшую на лоб бровь, поторопилась добавить. — Склероз, то есть! Тьфу ты, память я потеряла. Полностью и, наверное, безнадежно. И вообще, стала абсолютно другой, — частила я, сжимая на груди края халата, — совсем — совсем другой.
— Я заметил! — бесстрастно заключил дракан.
Он медленно обошел меня вокруг, заставив нервно следить за ним. Ей богу, словно лошадь на базаре осматривает. Внезапно, едва уловимым движением, схватил мою руку. Я вздрогнула и вместе с ним уставилась на нее. Что он там проверяет? Не поцарапала ли я «брачное свидетельство» ненароком?
Керо когтем поддел цепочку, соединяющую два украшения, и пару раз дернул. Кольцо, олицетворяющее его душу, сидело как влитое, а вот браслет, как обычно, сполз к кисти и вызвал неожиданную реакцию у мужчин. Второй дракан тоже приблизился, явно изводясь от любопытства, и пораженно выдохнул:
— Она свободна. Но это же… невозможно…
Взглядом, которым грант одарил своего спутника, можно убивать на месте. Затем посмотрел на меня, заставив сглотнуть от страха, и спросил:
— Как давно он… болтается?
Облизав внезапно пересохшие губы, я очень осторожно ответила:
— Когда очнулась… висел свободно. А что было с ним до того — не помню…
— Милорд, браслет ослаб после… воскрешения леди Сафиры. До этого мы обмывали ее, и он держался крепко, как и кольцо. — Пояснила Ноэль.
Не выпуская мою руку из захвата, дракан долго смотрел прямо мне в глаза. А я, наконец, смогла рассмотреть цвет его глаз. Оказалось, что они не черные, а темно — серые со зрачком, широким полумесяцем делившим радужку пополам.
— Другая… — от тихого глухого голоса Керо по коже опять мурашки побежали. Он моргнул, словно прогоняя наваждение, и тоном, подразумевающим беспрекословное подчинение, заявил: — Завтра повторим брачную процедуру и уедем отсюда.
Удивленно похлопав глазами, я выпалила:
