Филипп не очень понял эту длинную речь, но по тону Госслена догадался, что принят на службу. Он преклонил колено и, приложив правую руку к груди, опустил голову в знак согласия. Потом, держа добычу под мышкой, Филипп догнал только что остановившийся обоз. Там, сидя в углу, первый раз со времени, когда покинул русскую дружину, Филипп испытал нечто сродни блаженству. Ему таки удалось! Он находился в французском королевстве! Он дышал тем же воздухом, что и княжна!
Прислонившись спиной к дереву, Филипп поднял к небу свое бедное, в шрамах, лицо. Вдоль одного из страшных рубцов потекла слеза. «Святый Георгий, дай мне сил сдержать свою клятву!»
Горячее дыхание, а потом легкое, похожее на ласку касание вернули его на землю.
— Молния!
Несмотря на боль в ноге, Филипп поднялся одним прыжком, прижал к себе голову заржавшей от радости лошади.
— Молния!.. моя милая!.. ты меня узнала!.. ты меня не забыла!.. О, если бы ты умела говорить! Ты бы ей сказала, что я Здесь, рядом с ней, что ее образ никогда не покинет моего сердца! Молния, скажи ей это…
— Молния! Молния! — закричал оруженосец. — Тебе удалось ее поймать? Это животное просто-таки сводит меня с ума. Она все время старается убежать, кусается, лягается! Получай же!
Филипп ловко выдернул из его рук кнут и, как бы играючи, одним ударом рассек лицо безалаберного оруженосца, которому было поручено ходить за конем княжны Анны.
С яростным криком оруженосец вытащил свой тяжелый меч.
— Мужлан, ты мне за это заплатишь!
Филипп без усилий обезоружил его.
— Остановись! — закричал Госслен де Шони.
Филипп, приготовившийся добить оруженосца, застыл.
— Что тут происходит? — потребовал Госслен де Шони.
Побледнев от ярости и от страха, раненый оруженосец поднялся.
— Этот человек сумасшедший, он набросился на меня.
— Это правда?
— Нет, — сказал Филипп, протягивая кнут и показывая на Молнию, гарцевавшую вокруг него.
— Хочешь сказать, он намеревался ударить коня принцессы?
— Да.
— Ты хорошо сделал, что помешал ему, но за это нельзя убивать. Любопытно, конь радостно приветствует тебя, тогда как он не подпускает к себе никого, кроме принцессы. Ты странный человек. Однажды, когда ты заговоришь, то расскажешь мне все. А пока ступай.
Филипп спокойно вытер свой меч о траву, затем вложил его в ножны. Подошедший повар протянул хороший, истекающий соком кусок оленины, завернутый в лепешку. Филипп поблагодарил кивком головы.
— Ты замечательный убийца людей и зверей. Ты всегда возвращаешься с добычей, — сказал ему повар, облизывая пальцы.
