Все же Генрих подошел к Анне, взял ее за руки.
— Иди сюда, моя королева.
Он развязал золототканый пояс, потом завязки, придерживавшие длинную рубашку, мигом упавшую на пол. Анна и не пыталась прикрыть наготу. Она дала отвести себя к ложу. Король долго смотрел, взволнованный, на девичьи формы с темным золотым треугольником внизу живота. Он и сам удивился тому, что его член напрягся при виде этих прелестей. Сбросив плащ и стянув рубашку, голый, как в миг своего рождения, он лег на беспомощное девичье тело и разом вонзил свой пенис. Грубое и болезненное проникновение заставило Анну вскрикнуть; она попыталась оттолкнуть Генриха, но король, придавив ее всей своей тяжестью, мощно входил в Анну, всякий раз проникая все глубже. Так он трудился до той минуты, пока со стоном удовлетворения не изверг сперму. Анна, с лицом, прикрытым волосами, закусила губу, стараясь не стонать от боли.
Удовлетворенный тем, что выполнил свой мужской долг, король поднялся и захохотал, увидев бедра Анны, запачканные кровью.
— Ну-с, дорогая, мы сделали хорошее дело и, с Божей помощью, дадим короне наследника.
Анна не понимала, что говорит муж, да ей это было безразлично. Она желала сейчас одного: чтобы этот человек ушел. Генрих же думал иначе. Чтобы гарантировать появление наследника, он еще трижды овладевал Анной. (Когда он расскажет о своем подвиге Оливье и своим фаворитам-оруженосцам, они, без сомнения, будут удивлены.)
* * *
На следующее утро королева была разбужена звуком голосов и смехом. Обложившись подушками, Генрих в окружении своих фаворитов с насмешливым видом потягивал вино, сдобренное пряностями. Увидев, что жена открыла глаза, он протянул Анне чашу.
— Выпей, душа моя, это поможет прийти в себя после наших ночных игр.
Смущенная бесстыдными взглядами друзей Генриха, Анна выпила глоток душистой жидкости. Вино было горячим и очень крепким. Она тотчас почувствовала себя лучше, румянец вернулся к ней. Король встал, надел поданную ему слугой рубашку, а самого слугу походя ущипнул за нос. Больше не взглянув на королеву, Генрих вышел, держа за талию двух оруженосцев.
Оставшись одна, Анна вновь откинулась на подушки. Ей было приятно, что в опочивальне восстановилась тишина. Но блаженное ее состояние продлилось недолго: в спальню вошли придворные дамы, затем Елена с четырьмя служанками, несшими лохань с благоухающей водой, от которой шел пар.
— Вы хорошо спали? — спросила первая придворная дама, Хильдегарда де Руси.
