Звезда над рекой | страница 31



Неохота глядеть глазам,
Потому что пальбы и огня давно
Без кино тут хватает нам.
Но мы знаем, что мужество в мире есть,
Что ведет нас оно из тьмы.
И не дрогнет солдатская наша честь,
Хоть о ней не болтаем мы.
Не болтаем, а терпим, в грязи скользя
И не веря ни в ад, ни в рай,
Потому что мы Волховский фронт, друзья.
Не тылы — а передний край.

Июнь 1943

Строитель дороги

Он шел по болоту, не глядя назад,
    Он бога не звал на подмогу.
Он просто работал как русский солдат,
    И выстроил эту дорогу.
На запад взгляни и на север взгляни —
    Болото, болото, болото.
Кто ночи и дни выкорчевывал пни,
    Тот знает, что значит работа.
Пойми, чтобы помнить всегда и везде:
    Как надо поверить в победу,
Чтоб месяц работать по пояс в воде,
    Не жалуясь даже соседу!
Все вытерпи ради родимой земли,
    Все сделай, чтоб вовремя, ровно,
Одно к одному по болоту легли
    Настила тяжелые бревна.
…На западе розовый тлеет закат,
    Поет одинокая птица.
Стоит у дороги и смотрит солдат
    На запад, где солнце садится.
Он курит и смотрит далёко вперед,
    Задумавший точно и строго,
Что только на Запад бойцов поведет
    Его фронтовая дорога.

1942

Товарищу

Дочь оставив и жену,
Шел товарищ на воину,
И берег он возле сердца
Фотографию одну.
А на карточке на той,
На любительской, простой,
Смотрит девочка, смеется,
Вьется локон золотой.
Труден, долог наш поход,
Нам еще идти вперед.
Этой девочке веселой
Третий год уже идет.
Тут нельзя не помечтать,
Как бы свидеться опять, —
Ясно, девочку такую
Интересно повидать.
У меня у самого
Тоже парень ничего, —
Скоро пятый год мальчишке,
И Андреем звать его.
А кругом — земля в огне,
Как ведется на войне.
Далеко дружку в Саратов,
А до Омска дальше мне.
Только, в общем, — все равно
Расстояние одно:
Нам считать не версты к дому,
А к победе суждено.
Так условимся на том,
Что с тобою мы придем
Раньше к Ревелю и к Риге,
А к Саратову — потом.

Декабрь 1942

Военные корреспонденты

Мы знали всё: дороги отступлений,
Забитые машинами шоссе,
Всю боль и горечь первых поражений,
Все наши беды и печали все.
И нам с овчинку показалось небо
Сквозь «мессершмиттов» яростную тьму
И тот, кто с нами в это время не был,
Не стоит и рассказывать тому.
За днями дни. Забыть бы, бога ради,
Солдатских трупов мерзлые холмы,
Забыть, как голодали в Ленинграде
И скольких там недосчитались мы.
Нет, не забыть — и забывать не надо
Ни злобы, ни печали, ничего…
Одно мы знали там, у Ленинграда,
Что никогда не отдадим его.
И если уж газетчиками были
И звали в бой на недругов лихих,—