Ярко‑зелёный попугай с переливчатым оперением и буйным нравом пришёлся по душе Джону. Когда с угощением было покончено, Джон протянул руку к птице, позвав её, как зовут куриц в деревне. В ответ прозвучало цоканье и испанская брань. А затем попугай восславил Фердинанда. Джон расхохотался так, что за бока схватился.
— Сколько стоит твоя птица, малыш?
— Два песо, господин.
— Всего лишь?
— Да господин, птица ценная и умная.
— И чем же он такой умный?
— Птица знает, что говорит, не просто повторяет. Если к ней добром — она говорит «Родриго молодец», а если обижать — ругается.
Мы, конечно же, не поверили, но тут птаха снова запела оды на испанском, и Джон, рассмеявшись, сказал:
— Беру, раз уж она такая умная!
— Это Он, господин. Родриго. Амазонский попугай.
Мальчик открыл дверцу клетки и положил внутрь ещё один фрукт. Попугай бочком перебрался с плеча мальчишки ближе к клетке и, помогая себе клювом, забрался внутрь.
Когда клетка перешла из рук в руки, мальчишка сказал на прощание:
— Отпускайте его погулять, господин. Родриго любит гулять.
— Так он же сбежит!
— Не сбежит, Родриго плохо летает, всегда сидит.
И мальчишка убежал.
Я спросил Долговязого:
— Зачем тебе эта курица?
— Научу этого сеньйора славить Англию. — Рассмеялся Джон. — Ну что, пташка? Слава королю Георгу?
— Каброн!
Капитан Скинер спросил о том же:
— И зачем ты притащил на корабль эту курицу, Джон?
— Капитан, это особенная птица, вы только послушайте.
Но птица молчала. Родриго сидел, как надутый петух, и молчал. Когда к нему заглядывали, он попросту поворачивался задом и задирал голову.
— Курица с характером! — смеялся Джон, просовывая в клетку кусочки фруктов. Но те оставались нетронутыми.
А потом попугай показал фокус. Клетку повесили под палубой, у люка, чтоб солнечный свет радовал его птичью натуру. И вот, на глазах у нескольких матросов, попугай хитро изогнулся, просунул клюв между прутьями и поднял щеколду.
Недолго думая, зловредная птица взмахнула крыльями и была такова. Никто и с места не успел сдвинуться, чтоб помешать этому нежданному побегу. Прокричав на прощанье — «Карай! Кар‑рай», птица взлетела выше грота и устремилась прямиком к берегу.
— Вот так не летает… — только и смог пробормотать Джон.
Джон снова пошёл на рынок. Он недолго бродил. Стоило взять за грудки первого же пяньчужку, как тот выложил, где стоило искать хитрого мальца с птицей. Оказалось, попугая он продавал не впервые. Нам просто повезло, что мы не сразу снялись с якоря, а раньше успели убедиться, как не умеет летать эта птица.
