Он замолчал, устало прикрыв глаза. Помедлив, положила руку на лоб навсея и не удержалась от емкого «Нахал!», когда Геральт перехватил за талию и прижал к себе.
– Обними! – приказало чудовище.
Хотела ударить – поймал руку. Вторую тоже, еще на замахе, и издевательски расхохотался в лицо.
– Дария, я твое все. – Темный коснулся губами виска, заставив вздрогнуть и затаить дыхание. – В Веосе ты для всех ланга, и только я знаю, что ты хорошая девочка.
Геральт наигрался и отпустил. Только сейчас различила на висках капельки пота и, позабыв о гневе, продолжила лечение. На этот раз навсей не мешал, полулежал, откинувшись на подушки, и молчал, только пальцы перебирали мои пальчики. Странно, но неприязни не испытывала. Сначала смущалась, а потом перестала замечать.
– Ну так вот, – руки Геральта таки оказались на талии, – камердинер ее величества якобы умер от разрыва сердца. Прошло недели две, и скоропостижно скончалась фрейлина. Причем та, которая сто лет при дворе не жила, тайн не знала. Милая старушенция.
Губы темного нервировали. Едва касаясь, они скользили по шее, а потом запечатлели легкий поцелуй за ухом. Думала, навсей успокоится – нет, занялся тем же самым с другой стороны.
Филипп сощурился и пристроился рядом, на самом краешке дивана. Моя нога касалась его ноги. Казалось бы, мелочь, а меня будто молнии били. Пришлось отодвинуться и фактически обнять Геральта, но от Филиппа не спаслась. Пальцы брюнета скользнули под юбки и прошлись по чулку. «Какая у нее ножка!» – мечтательно протянул Филипп, эту самую ножку поглаживая и постепенно, дюйм за дюймом поднимая подол, пока не обнажил подвязки. Как завороженная, наблюдала за ним. Отрезвил только нескромный поцелуй в открытую полоску кожи между чулком и поясом.
Удар вышел отменным. Филипп зашипел и вскочил. Кажется, я выбила брюнету зуб, иначе почему он так ругался, прижимая руку ко рту? Геральт же хохотал. Теперь его объятия казались спасением от бед, и я поспешила в них укрыться, спасаясь от стремительно темневшего в лице Филиппа. На-ре уже вышло из владельца, хотя еще и не потеряло связи с телом. Лишь бы не раскрыться, иначе все, конец, лишь бы Геральт не отдал на растерзание другу!
– Она хорошая девочка, не шлюшка. – Губы навсея вновь коснулись шеи, а потом… Вседержители, языком! Лизнул, прошелся от основания уха до мочки. От стыда на миг перехватило дыхание. – Ее никто никогда не гладил, а ты уже ласкать собрался. Естественно, Дария испугалась, ты получил по заслугам. Учти, – в голосе Геральта прорезался металл, – причинишь ей вред – пожалеешь.
