Хитроумные обманщики | страница 33
Но и после этого кое-кто не верил, что это литературный обман. Мнения разделились и среди литературоведов. Если Э. Сидаде и Ж. Коэльо склонны были полагать, что „Письма“ португальского происхождения, то Г. Родригеш присоединился к точке зрения Грина и опубликовал в середине 30-х годов исследование, заглавие которого говорит само за себя: „Мариана Алькофорадо. История и критика литературного подлога“. С ним был абсолютно не согласен француз К. Авлин. По его мнению, „Письма“ вне всякого сомнения подлинны; они написаны женщиной, монахиней и адресованы Шамильи. Причем нет оснований сомневаться, считал он, что автором посланий была португальская монахиня, а содержащиеся в них приметы эпохи совершенно достоверны. Что касается Гийерага, то он исполнил лишь скромную роль переводчика на французский.
В начале 50-х годов нынешнего века австрийский филолог Л. Шпитцер, мастер стилистического анализа, вроде бы доказал, что автор „Португальских писем“ — француз. В них, по его словам, „новая Элоиза изучает самою себя с помощью психологии и стиля французского театра XVII века“. Однако мнение авторитетного ученого не убедило тех, кто считал письма подлинными. И только сравнительно недавно, благодаря розыскам и исследованию французского ученого Ф. Делоффра, загадка была окончательно разрешена: португальская монахиня в действительности оказалась гасконским дворянином. Выпущенная парижским издательством „Гарнье“ в 1962 году книга Ф. Делоффра и И. Ружо „Португальские письма“, „Валентинки“ и другие произведения Гийерага» окончательно устранила все возражения относительно авторства. Профессор Делоффр и его соавтор нашли стихотворения Гийерага, поразительно похожие на прозу «Писем», и его переписку. Они тщательно сравнили другие сочинения Гийерага с «Португальскими письмами» и обнаружили между ними сходство стиля и самого духа. Кроме того, несомненно их родство с литературными вкусами модных салонов, где часто бывал Гийераг.
Теперь стало понятным, в каком «духовном климате» появились на свет «Письма». Во всяком случае, не в португальском монастыре. «Они возникли в той же атмосфере, — отмечает литературовед А. Адан, — в какой графиня де ла Сюз и г-жа де Вильде писали свои элегии, а героини Расина выражали безумную ревность и мучения поруганной любви в таких словах, каких люди не слышали с далеких времен древности». А это значит, что «Португальские письма» могли быть созданы, по его мнению, только в Париже и именно в 60-е годы XVII столетия — период небывалого интереса к документальности и достоверности. И автор их «не несчастная монахиня, а писатель, человек высокой культуры, мастерски владевший „риторикой“ страсти, той „риторикой“, которая уже вошла тогда в жизнь, а незадолго до этого была введена в литературный обиход новым поколением французских писателей, современников Гийерага».