Сергей вышел в кухню, поставил новый чайник на плиту, чиркнул спичкой.
— Здрасьте! — услышал он за спиной голос Гешки.
За несколько дней, которые Сергеи прожил в квартире, это тоже стало обычаем: как только он выходил в коридор или в кухню, появлялся Гешка, его двенадцатилетний сосед.
— Здравствуй, Гешка, — он улыбнулся.
Глаза мальчишки смотрели на него с таким доверчивым и откровенным ожиданием, словно сейчас, сию минуту, Сергей должен был проглотить шпагу или достать из-за пазухи живого контрабандиста.
— Вы мне про контрабандистов расскажете? — спросил Гешка.
Сергей вспомнил плутоватые глаза матроса с “Моники Смит”, его — даже на вид — потные руки, вытаскивающие из карманов зажигалки и нейлоновые носки. Первый “акт о контрабандном деле”, подписанный инспектором Ястребовым… Мелкое дело! Он задержал матроса, когда тот возвращался на свой корабль, — пиджак у него оттопыривался… Матрос купил фотоаппарат. Сначала твердил, что получил советскую валюту от своего капитана, а потом признался продавал в городе зажигалки и носки… Капитан заплатил штраф.
— Расскажите! — Гешка уселся на табуретке, поставив ноги на перекладину и обхватив руками худые коленки.
— Это неинтересно, Гешка. Честное слово. Лучше я расскажу тебе о “Волоколамске”. Вчера они пришли из плаванья, ты ведь знаешь, что они спасли английский танкер… — Сергей запнулся, вспомнив: Гешкин отец Гунар Мауринь пять лет назад погиб в море.
— Ну и как? — заволновался Гешка.
Но тут в кухню вошла его мать. Сергей кивнул:
— Добрый вечер, Антонина Казимировна.
— Так как же? — переспросил Гешка.
— Молодцы, всю команду спасли.
— О чем это вы? — поинтересовалась мать.
— Так, мам, о своих делах.
— А про марку ты рассказал? — Она повернулась к Сергею. — Хоть бы вы ему объяснили, Сергей Александрович…
— Кипит, — заторопился Гешка.
— Спасибо… Интересную марку купил?
— Очень. — Гешка вздохнул. — За три рубля. Но я совсем не хочу есть утром!
— Я давала ему деньги на завтраки, — продолжала Антонина Казимировна.
— Но, мама, ведь это марка…
— Колумб! — она не выдержала, улыбнулась. — Колумб, уже слышала… С подзорной трубой. Но мне от этого не легче. И я не понимаю ее ценности. Особенно, если сын не завтракает.
“Колумб! — изумленно подумал Сергей. — Такая же? Или та самая?”
А вслух сказал:
— О, это интересная марка! В каком году она выпущена? В девятьсот третьем?
— Ну да! — Гешка торжествующе посмотрел на мать: вот, мол, человек понимает — видишь, как удивился!
