— Васкородие! — прервал подобострастный голос подошедшего причетника печальные размышления Левшина.
— Чего тебе?
— Батюшка спрашивают: начинать им?
— Поучение мирянам...
Мелькнула мысль сказать, что нет, не нужно поучения. Все равно, ведь...
Но голос Левшина сухо вымолвил помимо его воли
— Пускай начинает.
— Братие! — прозвучал с амвона жиденький, дребезжащий голос отца Сергия. — Какая польза человеку, аще и весь мир приобрящет, душу же свою ощетит? Сказано бо есть — да обесится жернов осельский навые его, и да потонет в пучине морстей… И еще сказано: шедше, убо научите все языци... Будучи на острове Патмосе, святой Иоанн Златоуст им видение... Сиречь Зверя Багряного, имя же ему Антихрист, который... Гиенна огненная... Но зеверь сей блуждает по миру, аки лев рыкающий, иский кого поглотити, дондеже не будет сокрушена глава его...
Голос отца Сергия оборвался. Левшин досадливо поморщился.
— Зачем он это? Ах, господи! Сказал бы прямо, что...
И тут же мелькнула мысль:
— Да! А что, собственно сказать-то? И кому? И где найдешь слова, понятные этому... стаду.
А из уст отца Сергия продолжали струиться миллионы раз повторявшиеся другими чужие слова:
— Сказано есть в Священном Писании: да повинуется, мол, всякая душа властем предержащим, поелику несть власть, еще не от бога, сущия же власти от бога учинены суть. Злоумышляющие же против власти будут звержены в гиенну огненную. Да...
Отец Сергий приостановился: потерял нить. Мучительно покраснел. На лбу появились капли пота, визгливо крикнул:
— Братие! Законная наша государыня императрица Екатерина Алексеевна...
Смолк. И вдруг из какого-то угла донесся чей-то четкий шепот.
— А которые говорят, што, мол, самый законный анпиратор будет Петра Федорыч...
Левшин рванулся в ту сторону, откуда прозвучал этот шепот. Сорокин предупредил его и нырнул в толпу. Испуганно взвизгнула придурковатая Дуня, бросилась бежать, упала и забилась в припадке, неистово крича:
— Андельские глазки. Андельские глазки!
В дверях храма произошла давка. Несколько десятков человек столпились там, сбившись в кучу. Потом образовавшаяся пробка выскочила на паперть и рассыпалась разбегавшимися во все стороны людьми.
— Сорокин! Отставить! — крикнул Левшин.
Когда Левшин вернулся из церкви в усадьбу и уселся за столом, ожидая ужина, Лихачев, валявшийся все с той же французской книжкой, сладко зевая, осведомился:
— Ну, что нового?
— Ничего! — ответил угрюмо ротмистр.
— А я тут без тебя провел время не без приятности... Моя Ксюша оказалась прелюбопытной персоной...
