— Уф-ф! — выдохнули мы в унисон, присев уже в нормальных позах в кабине и дружелюбно махая избежавшим смерти туристам. Представляю, какие заголовки газет выйдут у них в городах по приезде: «Не ходите, дети, в Питере гулять», «Культурная смерть в культурной столице», «Медведи не самое страшное, что гуляет по России»… Дурик отогнал назад машину, и больше я никогда не занимался вождением.
А потом наступило настоящее время. Нас построили, подравняли и запихали в вагоны. Проводница, большая слоноподобная тетя, крича, что раз белье не покупаем, матрасы трогать нельзя, вырвала их из рук. Никакого уважения к затюканным мальчикам в форме. После того, как весь вагон снял обувь, оставшись в носках, в глазах у тетки защипало, и смрад загнал ее в купе проводников. Там она, открыв окно, высунулась по пояс в бегущую мимо атмосферу и стала жадно поглощать кислород. Больше она не появлялась. Наверное, выпала. Мы же, привыкшие не к такому, расстелили матрасы и легли спать, не раздеваясь…
— Бъя! Пхитухки! — раздалось от следующей жертвы, оказавшейся СААВЬЕМ, которому не понравились звуки дождя и водопада у самого уха. Его гигантская нога-ласта согнулась в колене и резко, словно пружина, распрямилась в Крюка, который, обняв банку с водой, улетел в темноту. Настала тишина.
— Крюча, ты жив? — шепотом спросил я. Розовощекий, облитый водой из банки, он выполз на четвереньках в узкую полоску света в коридоре и злобно зашипел: «СААВЕЙ, тебе писец. Сака, ты сейчас все получиш-ш-ш…». Но Соловко уже спал крепким богатырско-мутантским сном. А зря. Неуловимый мститель с кодовым именем «Воробушек-Крюк» приступил к страшному суду над обидчиком как к блюду холодному, но с огоньком. Через некоторое время одежда на Саке затлела. И от тепла он проснулся, хлопая по своему телу с грацией русского народного танцора и непосредственностью исполнителя «танца маленьких утят». Помните: татата-рам-та-та-та, виляя попой нужно стучать ладошами по коленкам и затем по бокам, вроде макарены.
— Бъя, пиаасы, уоты, — причитала дымовая шашка, но недолго. Из темноты коридора с пятилитровым оцинкованным ведром, полным воды, выбежал Крюк с героически-злобным выражением лица. С криком «Спасем СААВЬЯ!!!» и упомянув Красную книгу, он вылил содержимое ведра на голову САКЕ. Оставив резервуар на макушке оппонента, он простучал мелодию из семи нот («Полет шмеля»?) по образовавшемуся шлему и, уворачиваясь от гигантских ног, убежал в темноту.
