– Конечно, Тэдди, – заметила она, разыгрывая вежливый интерес, – здесь очень одиноко и вас влечет прежняя жизнь – поло, омары, театры, балы.
– Никогда не любил балов, – добродетельно возразил Тэдди.
– Вы стареете, Тэдди. Ваша память слабеет. Никто не видел, чтобы вы пропустили хоть один бал, разве что вы танцевали в это время на другом. И вы пренебрегали правилами хорошего тона, слишком часто приглашая одну и ту же даму. Как звали эту Форбс – ту, пучеглазую? Мэйбл?
– Нет, Адель. Мэйбл – это та, у которой острые локти. И Адель совсем не пучеглазая – это ее душа рвется наружу. Мы беседовали о сонетах и Верлене. Я тогда как раз пытался пристроить желобок к Кастальскому ключу.
– Вы танцевали с ней, – упорствовала Октавия, – пять раз у Хэммерсмитов.
– Где у Хэммерсмитов? – рассеянно спросил Тэдди.
– На балу, – ядовито сказала Октавия. – О чем мы говорили?
– Насколько я помню, о глазах, – ответил Тэдди после некоторого размышления. – И о локтях.
– У этих Хэммерсмитов, – продолжала Октавия милую светскую болтовню, подавив отчаянное желание выдрать клок выгоревших золотистых волос из головы, уютно покоившейся на спинке шезлонга, – у этих Хэммерсмитов было слишком много денег. Рудники, кажется? Во всяком случае, что-то приносившее сколько-то с тонны. В их доме было невозможно получить стакан простой воды – вам непременно предлагали шампанское. На этом балу всего было сверх меры.
– Да, – сказал Тэдди.
– А сколько народу! – продолжала Октавия, сознавая, что впадает в восторженную скороговорку школьницы, описывающей свое первое появление в свете. – На балконах было жарче, чем в комнатах. Я… что-то… потеряла на этом балу.
Тон последней фразы был рассчитан на то, чтобы обезвредить целые мили колючей проволоки.
– Я тоже, – признался Тэдди, понизив голос.
– Перчатку, – сказала Октавия, как только враг приблизился к ее траншеям.
– Касту, – сказал Тэдди, отводя свой авангард без малейших потерь. – Я весь вечер общался с одним из хэммерсмитовских рудокопов. Парень не вынимал рук из карманов и, как архангел, вещал о циановых заводах, штреках, горизонтах и желобах.
– Серую перчатку, почти совсем новую, – горестно вздохнула Октавия.
– Стоящий парень этот Макардл, – продолжал Тэдди одобрительным тоном. – Человек, который ненавидит анчоусы и лифты, который грызет горы, как сухарики, и строит воздушные туннели, который никогда в жизни не болтал чепухи. Вы подписали заявление о возобновлении аренды, мадама? К тридцать первому оно должно быть в земельном управлении.
