Разгоряченная и нервная молодая женщина, за семь лет замужества заимевшая троих детей, была вся обвешана сумками. Она лишь бросила на Тоску сочувственный взгляд и ничего не ответила. Затем рванулась, догнала самого маленького, который отстал от сестер, уже бежавших по лестнице, и, изловчившись, отвесила ему затрещину. Отчаянный вопль переполошил девочек, и те припустились еще быстрее, часто-часто стуча по лестнице деревянными подошвами. Не выпуская малыша, мать поспешила за ними. Тоска смотрела им вслед; они вскоре скрылись в темноте подъезда, но до нее все еще долетал пронзительный голос матери. Яростно хлопнула дверь, и снова наступила тишина.
— Ну скажи ты мне, Поппа, стоит ли рожать детей, чтобы потом так с ними обращаться… Какая несправедливость! У кого густо, а у кого пусто, кто любил бы, тот не может их иметь, а у кого они есть — не хватает на них терпения, не то что у вас, животных…
Она наклонилась и погладила белой, слегка отечной рукой серенькую шерстку. И тут заметила, что Джулия, развешивающая на балконе парикмахерской полотенца для просушки, не отрываясь глядит на кошку.
Джулия была худенькая девчушка с ясными глазами и прямыми, коротко стриженными волосами; стянутый на талии розовый фартук на груди чуть-чуть топорщился — это означало, что Джулия только-только вступает в девическую пору.
Ей хотелось есть, пить и спать. Сверстницы ее в это время уже загорают на пляже, после того как понежились в постели и сытно позавтракали. Еще месяц назад она бегала вместе с ними. Но мать теперь нашла ей работу. Джулии работать даже нравилось, только вставать по утрам, когда сон не выпускает из своих сетей ни одного мускула, ни одного самого тоненького нерва, так тяжко. Тело все налито свинцом, мать едва не силой поднимает ее с кровати, а потом в туалете она снова засыпает, прямо на унитазе. И так каждое утро. В такую рань кусок в горло не лезет, а позже, когда хозяин угощает лепешкой, ей этого мало — она бы проглотила сразу килограмм. Утром в парикмахерской прохладно, но часы бегут, и от горячего воздуха сушилок, от зноя, вливающегося волнами с улицы, где плавится под каблуками асфальт, становится нечем дышать.
В это время в салоне никого не было: хозяин пошел, как всегда, в бар перекусить, мать еще не появлялась (она работает в ресторане и приносит дочке поесть, как только обслужит всех утренних клиентов). Джулии хотелось спуститься в сад, но нельзя оставить работу. И тогда она окликнула Тоску:
