— Что мы будем делать с Давросом? — спросила Рани.
— Его мы оставим тебе. Если он так хотел эволюцию, может быть, он ее получит. В любом случае, на твое усмотрение.
— Хорошо, — зловеще кивнула Рани.
— Так что, ни у кого нет возражений?
— У меня есть условие, — сказал Доктор.
Ага.
— Какое?
— Что ты намерен делать с токлафанами потом, когда используешь их? Отправишь обратно, в конец вселенной?
Он спросил это совершенно без выражения. Интересно, какой ответ он хотел услышать? Что да — отправлю? Это было бы не очень хорошо.
— Если, конечно, ты будешь настаивать…
— То есть, ты собираешься использовать их, а потом выбросить? Может быть, за пределы пространства-времени, вместе с далеками, когда они сделают свою работу?
Шестой в стороне усмехнулся, буркнув что-то вроде:
— А ты что, сомневался? Хотя я думаю, он захочет оставить себе эту персональную армию. Я ведь прав?
— Прав, — ответил я. — Мы можем оставить их здесь, на базах, они могут нам всегда пригодиться.
— А что ты сделаешь для них? Какую награду они получат?
— Возможность жить в этом мире, который не распадается, и не распадется еще очень долго, в мире, в котором есть звезды.
— И люди. У которых есть то, чего ты их лишил. И на этот раз они не мишени. Или все-таки мишени? Ты изменил токлафанов так, что — какой у них остался главный инстинкт?
— Разрушать. Я понимаю, что ты хочешь сказать. Если я не предлагаю им завоевывать вселенную и уничтожать ради забавы когда-то себе подобных, то какая цель может их удержать и сделать счастливыми?
— Именно. Когда-то ты превратил людей в токлафанов. Теперь, если ты их используешь, ты должен превратить их снова в людей.
— Они уже другие. Они практически неуязвимы. Они способны автономно перемещаться в пространстве, они почти всесильны по сравнению со слабыми людьми. Думаешь, они будут счастливее, если забрать у них это?
— Они смогут жить.
— Они и так живут. И они могут быть нам полезны.
— Их шесть миллиардов. Ты можешь, если понадобиться, выпустить других.
И так раздробить исподволь прекрасную армию?
— И сделать затем то же самое?! Куда мы денем столько людей, которых тут быть не должно?
— И я против, — сказала Ривер.
— Хотя, наверное, мы как-то можем рассмотреть возможность, на одну-то тысячу… Но я не уверен, что мы этим сделаем им подарок.
— А если спросить их самих? — поинтересовался Шестой.
— Их мозг изменен, — ответил Десятый. — Их агрессия повышена, они практически возвращены в детское состояние — дети жестоки. И они ничего не могут знать о собственных человеческих желаниях…
