посвящается «Звездному ужасу» Н.Гумилева
Звезды — совсем не то, что мы о них думаем.
Вы думаете, там что-то есть наверху? Что-то материальное, что-то похожее на жизнь, что-то за этими светящимися окнами.
Ничего там нет.
Любопытно, верил ли кто-нибудь когда-нибудь по-настоящему в то, что звезды светятся?
Они не дарят свет.
Они дарят мрак.
Говорят, чем ночь темней, тем ярче звезды. Но не путайте причину со следствием. Чем ярче звезды, тем больше они испускают тьмы. И при этом пристально сверлят нам спины своими жгучими острыми буравчиками.
Зачем? Быть может, им страстно хочется стать нами. Украсть наши маленькие теплые жизни. Просто, чтобы забыться, забыть о том, как жутко быть звездой во тьме, и сеять только тьму собственного отчаяния и ужаса.
Мы это чувствуем — как каждая звезда пристально смотрит нам в спину. Поэтому мы боимся темноты. Особенно, когда звезд не видно. Потому, что это не значит, что они не видят нас. Они могут быть где угодно, окруженные тьмой, и могут напасть — тогда, когда мы их не видим. А когда в ваших глазах мерцают звезды — это значит, что они уже поджидают вашу душу.
А однажды каждый из нас окажется в пустоте и темноте, где вокруг будут только звезды. И они будут далеко-далеко от нас. Потому, что будут нас бояться. Ведь мы будем такими же звездами, исторгающими холод и тьму. И мы будем пристально смотреть им в спину. В пустоте не спрячешься. И им будет некуда деться. И вокруг будет бездна звезд.
Не правда ли, именно это нам видится в самых страшных кошмарах? И мы знаем, что это правда. Слишком долго мы были звездами, перед тем, как стать нами.
Звездами всегда приходится быть слишком долго.
И мы всегда возвращаемся.
Через тернии — к звездам.
Зачем я убил ее? Не знаю. Я совсем не хотел ее убивать. Но когда она подошла ко мне, сияя доверчивой улыбкой, я нарисовал ей вторую улыбку обычным кухонным ножом.
Зачем?
Я не хотел ее убивать…
Я любил ее. Любил, как мог. Я носил ее на руках и осыпал цветами. Мне казалось, что и она счастлива. Но порой она бывала печальна, и эта печаль жила своей жизнью, как маленький черный зверек. То есть, это я думал о ней, как о маленьком черном зверьке, но на деле, должно быть, он был настоящим монстром. И я не смог спасти ее от него.
Наверное, я так и не смог понять ее до конца. Если бы я смог, может быть, я смог бы и спасти ее?
Но я задумался об этом слишком поздно. Когда нашел ее крепко спящей, рядом с пустым пузырьком от снотворного.
