Ускользающая истина. Лишь какое-то мгновение кажется, что к ней можно прикоснуться, поймать, заставить ее гореть ярким светочем!.. Но цветок тут же меркнет, вянет, превращаясь лишь в груду мертвой холодеющей плоти и наполняя мозг ни с чем не сравнимой горечью и безразличием. Истина — не здесь… И это сводит с ума… Но может быть, повезет в следующий раз…
Туман выплюнул звуки. Звуки шагов по мостовой, мелкие, далеко не легкие. Шаги немолодой одинокой женщины в темной подворотне. Кокетливые шаги — вызывающий перестук оскальзывающихся каблучков… Блудница попадет в царствие небесное, и откроет светоч скрытой истины…
Я медленно вытащил руку из кармана и приготовился к прыжку… Вот она — дивная, туманная, обманная ночь, из которой родится истина, с которой будут сорваны покровы и маски, чья самая глубинная сущность увидит свет!!!
Я бросился вперед. Женщина не вскрикнула, только пораженно застыла, вытаращила глаза и выронила дешевый веер, которым прикрывала лицо — под вытаращенными глазами обнаружились вдруг пышные усы, на мгновение сбившие меня с толку.
И тут, из-за другого скрытого тьмой и туманом угла, выскочила еще одна фигура в бесформенном темном плаще — в руке ее, как во внезапно попавшейся на глаза луже, отражая мутные фонари, бледный свет… Соперник!.. И он был к ней ближе!.. Он схватил усатую женщину за плечо — и я знал, что произойдет дальше — одним движением, быстрее мысли, он перережет ей горло, а затем…
Движение опередило мысль. Я с силой бросил ланцет вперед — я должен успеть первым!.. И я успел первым.
Человек выронил ланцет из руки и темной грудой упал на мостовую. Я кинулся к нему и цепко всмотрелся — ланцет угодил ему в глаз, и сразил наповал. Ну, что ж, какая разница… Я выдернул ланцет и нацелился…
Усатая дама возбужденно и крепко похлопала меня сзади по плечу:
— Холмс! Это был он?!..
Мой мглистый туманный мир раскололся и рассыпался на бледные осколки. Вот она — истина — наконец-то…
— Он самый, Уотсон, — бодро сказал я.
— Кто он?
— Понятия не имею. Само безумие.
Уотсон, не снимая шляпки с перьями, поскреб в затылке и уставился на тело с профессиональным любопытством врача.
— Но мы это выясним?
Я покачал головой, и поднялся, больше не глядя на мертвеца. Я и так слишком глубоко проник в его мозг, и мне совсем не хотелось и дальше потрошить… тьфу ты, ворошить его историю и его безумие.
— Это ни к чему, — сказал я сухо. — Все кончено. Кто он такой — пусть выясняет Скотленд-Ярд, если хочет.
