Огюст все схватил с полуслова.
— Быть твоим секундантом? Непременно. Все мы скоро будем в Париже и там…
— Нет, нет!.. — воскликнула Жанна, и в ее глазах снова появился отчаянный испуг.
— Я же говорила! — сердито проворчала Диана.
— Да, не будем об этом, — согласился я, взяв себя в руки. По крайней мере, не сейчас. — Думаю, в первую очередь нам стоит поискать Бертрана.
Я подсадил легкую как пушинку Жанну в седло, Огюст оказал ту же любезность Диане, после чего мы и сами опять уселись в седла.
— Похоже, мы не так уж далеко отъехали, — заметил я, обращаясь к Готье, также хорошему знатоку этой местности — мы были соседями.
— Да, — подтвердил Готье. — Просто двигались замысловатыми зигзагами… Кажется, я слышу голос Изабеллы!
И верно, значит, оставшаяся часть нашей компании была неподалеку.
— Эге-гей! — оглушительно выкрикнул Готье. — Мы здесь!
— Эгей! — послышался не менее громогласный клич неподалеку. — Жанна! Принцесса! Где вы?..
— Лигоньяж! — определил Рауль голос, который невозможно было не опознать. Славно, похоже, все понемногу собрались поблизости.
И перекликаясь, мы поехали навстречу друг другу.
За поворотом мы выехали на дорогу, где уже собрались вместе две разных компании — отец и Изабелла оказались в сопровождении троих взволнованных молодых людей, которые, увидев нас, тут же успокоились и разразились веселыми приветствиями. Одним из этой троицы был старший брат Жанны Бертран, барон дю Ранталь, остальные — его ближайшие друзья. Бледного худощавого кавалера лет восемнадцати, с цветком, заткнутым за ленту шляпы, тихим голосом и немного печальными разноцветными глазами человека, живущего лишь потому, что самоубийство — грех звали Гиасинт д’Авер. А румяного крепыша, этакого Фальстафа в молодости, который сидел сейчас в седле, подкидывая в воздух и ловя маленький кожаный мячик Шарль де Лигоньяж. Они замечательно друг друга дополняли. Сам дю Ранталь был человеком спокойным и уравновешенным, его характер можно было бы назвать пуританским, но мягче, чем то, что обычно обозначается этим словом. Как и у сестры, у него были темные волосы и светлые глаза, но при миниатюрности Жанны, он был крупнее ее почти вдвое. Насколько я его знал, Бертран был очень заботливым братом, и последние полчаса наверняка дались ему непросто. На его лице было написано невероятное облегчение.
Голос Лигоньяжа, как обычно, гремел громче всех:
— Я знал, что ничего плохого не может случиться! — сообщил он своим друзьям и тут же, через некоторое, еще не преодоленное расстояние обратился к Жанне: — А куда же это запропастилась наша прекрасная дама?! Разве вы не знаете, что в этом лесу водятся драконы?!
