Несмотря на заветы моих родителей, я так и не женился. Идеал умнейшей и достойнейшей женщины на свете преследовал меня всю жизнь, но только в грезах. Увы, я никем не мог увлечься более чем на месяц. Красота восхищает, но глупость всегда убивает любое вдохновение. При моей страстности, мое преклонение перед силой разума было большой нелепостью. Вполне понятно, долго так продолжаться не могло. И в один прекрасный день, один из моих развеселых друзей и соседей вызвал меня на поединок из-за своей сестры, на которой я отказался жениться, несмотря на лично распускаемые ею слухи. А так как я был лучшим стрелком и фехтовальщиком в наших краях, то за день до поединка я был отравлен.
Я умер. Бог знает, какого кошмара мне это стоило. Если бы не мое чувство юмора, я мог бы сойти с ума. Но я всего лишь умер. Догорал закат, неистовый и кровавый. Спустилась ночь, и вершины прекрасных и диких Карпат посеребрил свет полной луны. Меня еще не успели отнести в часовню, когда я вдруг понял, что колдовство, спасшее меня во младенчестве, не утрачено, а напротив, обрело новую, более грозную силу. Оно приковало меня к этому миру живых, давая в то же время власть над сверхъестественным. Я не мог просто уйти в смерть, находясь одновременно по обе стороны реальности. Итак, не дожив еще и до возраста Христа, я воскрес в первый же день, но совсем другим образом. Ночь, тень и склеп стали моим пристанищем. Неправда, что именно чужая кровь поддерживает мое бессмертие. Правда то, что кровь позволяет мне жить более полно и реально, не бояться солнечных лучей, и по своему желанию отражаться в зеркале. Иначе мое существование стало бы слишком бесцветным и жалким. Это я тоже уже пробовал. И в слабости нет ничего хорошего. Сколько раз во время моих ночных скитаний я вспоминал, восклицая с ужасом: «Ах, черт! Скоро рассвет!» Так же как ты, милая, вспоминаешь: «О, Господи! Мой муж!» — примерно в то же время суток. Конечно, солнце не может убить меня. Ты сама это знаешь. Но я не люблю яркий дневной свет. Да и обычные люди не любят, когда в глаза им направляют солнечных зайчиков. Слепящий свет неприятен всем. Мое обычное время — ночь, как твое — день, и мои глаза чувствительны к самому слабому свету, позволяя видеть во мраке. Солнце слепит меня и может вызвать довольно сильную мигрень. По счастью, с искусственным светом совсем не так, даже с огнем.
И вот, ночь и луна вернули меня к жизни. Я ощутил в себе неведомые, необъяснимые силы. Услышал голоса — обрывки чужих мыслей, которые могу читать, когда захочу. И узнал, кто подсыпал мне яд. Один из моих слуг был подкуплен. Я испытал холодную ярость — этот человек никогда не ведал от меня ничего плохого. И в нем не было никакого раскаяния. Он стал моей первой жертвой. Его бескровный труп со свернутой шеей нашли прежде, чем мой гроб был опущен в фамильный склеп. Я наблюдал собственные похороны. Здесь же присутствовал и мой дорогой сосед, еле скрывавший за постной миной радость оттого, что так удачно сумел отвертеться от поединка, не уронив своего достоинства. Я поклялся, что он не доживет до следующего утра.
