Знание-сила, 2003 № 07 (913) | страница 11

Конечно, надо было многие шахты закрывать, вывозить людей «на материк», как они говорят. Но это делалось чудовищными, варварскими способами. Шахту закрывали, и никто никого никуда не переселял. Я знаю случай, когда хозяин загробил хорошо оборудованную шахту, которой еще бы работать и работать, но которая из-за оборудования требует постоянных вложений, и оставил себе только разрез, потому что там уголь дешевле. Дешевый уголь кончился, а восстановить загубленное оборудование, вернуть квалифицированные кадры на ту шахту уже нельзя. В результате уже во второй половине 90-х годов по всей стране пошел крик, что не хватает угля, нечем топить котельные...

— Но все это происходило не из-за демократических преобразований, а скорее уж из-за того, что они не были достаточно радикальны и последовательны.

— Может быть. Но ощущение безнадежности и предательства у рабочих, особенно тех, кто поддерживал демократов, тоже понять можно.

— Простите, почему предательства? Ту свободу; в борьбе за которую они поддержали демократов, они получили ровно в таком же количестве, что и сами демократы. А если они предполагали при этом, что в экономике все останется по-прежнему, только сразу станет много лучше, то это вопрос нашей тотальной экономической безграмотности и политической наивности, а не предательства.

— Знаете, сколько я ходила и звонила по редакциям, предлагая им материал о рабочем движении? «Да что вы нам предлагаете какую-то социалистическую тематику — положение рабочих, стачки и так далее, — кому это сейчас нужно, кому интересно?!» Понимаете ли, интеллектуалов это больше не интересовало, они свое уже получили, какой-то кусочек свободы, и резвились на этом пятачке, а положение бывших союзников...

— Все-таки предательством называют пренебрежение старыми клятвами в верности чему-либо; не помню, чтобы интеллектуалы клялись в верности рабочему движению, хотя они, конечно, обрадовались, когда рабочие их поддержали. А почему сами рабочие не отстаивали свои права?

— Потому что нет таких навыков. Потому что не хватало харизматических лидеров, еще и умных, и дальновидных.

— А какими были лидеры первых свободных профсоюзов?

— В основном, это были люди трех типов. Первый — человек, которому не удалось самореализоваться в профессии, в жизни, и он бросился на новое поле деятельности со всем пылом нерастраченной энергии. Это чаще всего люди с высшим образованием, инженеры; многие из них потом выдвинулись как политики: председатель профсоюза горняков, например, заседал в Президентском совете.