Следующей ночью Фируз начал действовать.
Господь не случайно остановил выбор именно на отступнике. Армянин начальствовал над башней Двух Сестер, находившейся на юго-западе Антиохии, как раз напротив выстроенной среди гор огромной деревянной башни Танкреда, дружина которого квартировала в полуразрушенном монастыре Святого Георгия.
Переговоры затягивались: Боэмунд не спешил, ожидая, когда у несговорчивых соперников сдадут нервишки. Время шло, и вот стало доподлинно известно, что передовые разъезды конницы Кербоги, три недели безуспешно осаждавшего захваченную лотарингцами Эдессу, находятся всего в двух трех дня пути от Антиохии и что силы атабека несметны; многие, не дожидаясь неминуемой смерти, оставили лагерь. Среди малодушных оказался даже зять Вильгельма Завоевателя Эстефан, граф де Блуа. В тот же вечер князь Тарента понял, что час его настал.
С маленьким отрядом менее чем в полсотни рыцарей и тремя сотнями пехоты он короткой, но черной сирийской июньской ночью, таясь не только от турок в цитадели на Сильфиусе, но и рядовых соратников (об экспедиции знали только руководители похода с зубовным скрежетом и множеством оговорок согласившиеся на предложение Боэмун-да), двинулся навстречу судьбе. Уже брезжил рассвет, когда отряд достиг цели. К Двум Сестрам подошла и часть дружинников Танкреда, остальным надлежало атаковать ворота, когда те распахнутся.
Отсюда с башни крестоносцы выглядели кучкой жалких, усталых бродяг. Фируз ужаснулся, он уже отрезал себе путь к отступлению, послал в заложники франкам сына, прикончил всех, кто мог помешать его планам, даже брата. Оружейник понял, сколь опрометчиво поступил, тем более что Господь уже несколько дней не давал о себе знать. Как могли эти люди захватить огромный город? К тому же среди них не было Боэмунда.
«А вдруг они просто прирежут меня и моих солдат, чтобы захватить провизию и вино, спрятанные в башне? Они ведь ужасно голодают!.. Не пускать их?.. Но утром все откроется, у меня две дюжины стражников, если дело не завершится нынче же, кто-нибудь из них все равно проболтается!»
— Микро франкос экоме![5] — крикнул Фируз собравшимся внизу крестоносцам. Испугавшись, что они не поняли его, он добавил, мешая язык ромеев и разговорную латынь: — Вас так мало… Где князь?! Где кир Боимон?!
Когда последний поприветствовал Фируза, тот осмелел и крикнул:
— Поднимайтесь!
Норманны приставили лестницу и дружно один за другим устремились наверх. Первым выпало идти Фульке де Шартру и Хьюго де Монтвиллю, следом двигался князь, потом остальные. Лестница, не выдержав тяжести, обломилась, когда маленький авангард крестоносцев во главе с командиром был уже наверху. Снизу раздались стоны и ругань упавших, прочие же, кто не надеясь, а кто и не дожидаясь очереди, раскручивали ременные и волосяные арканы с прикрепленными к их концам острозубыми якорями-кошками и карабкались по стене.
