— Какую книгу?
— Мы продали рукопись три недели назад, — нетерпеливо выдохнула Лора Линн и открыла еще одну банку содовой. — На аукционе. На нее претендовали шесть издательских домов.
Банку содовой она держала в руках как микрофон.
— Сборник эссе о спорности понятия материнства в современной Америке. Нам предложили аванс с цифрой с шестью нулями.
— У книги уже есть название? Я бы хотела упомянуть его во время поминальной службы.
Лора моргнула, а я мысленно похвалила себя за сообразительность.
— «Хорошая мать».
«Разумеется!» — промелькнуло у меня в голове.
— И это должна была быть книга двух авторов, — провозгласила Лора Линн Бэйд, как будто сей факт сам по себе уже приближал ее к святости. — Обязательно упомяните. На обложке стояли бы имена Лоры Линн Бэйд и Китти Кавано.
Я кивнула, помня о строчке, которую согни раз встречала в детективных романах: «Ищите деньги». Сумма с шестью нулями означала, что тут есть что искать.
— Не хочу показаться назойливой, но не могли бы вы объяснить, как планировалось поделить аванс и авторский гонорар?
— Отчего же… — Лора поставила банку и принялась играть своими жемчугами. — Мы не пришли к окончательному мнению. Но все должно было быть по справедливости. Видите ли, я верю в то, что с женщинами должны обращаться справедливо и платить им надо тоже справедливо.
Я кивнула и записала последнюю фразу в блокнот.
Потом я долго кивала. Лора излагала свои взгляды на материнство (за), феминизм (против), на влияние женщин в мире (важное и благоприятное, при условии, что в начале женщина должна заниматься своими детьми, тем самым внося изменения на микроуровне, но из маленьких желудей вырастают высокие дубы, следовательно, не нужен будет контроль за вооружениями, финансовая реформа, проводимая наскоком, правительственное регулирование Интернета, если только матери всего мира будут хорошо выполнять свою работу).
— Джейни Сигал сказала, что это вы нашли тело. Как это… как она… — Лора поболтала банкой содовой, потом подняла руки к ожерелью и наконец спросила: — Она страдала?
Жемчуга с сухим постукиванием скользили между пальцами.
— Я не знаю.
Секунд десять мы посидели в молчании, затем Лора наспех проглотила остатки содовой.
— Пора двигать, — заявила она. — У меня поезд в Вашингтон.
Я поняла намек.
— Китти когда-нибудь упоминала при вас человека по имени Эван Маккейн?
Казалось, имя повисло в воздухе, точно подвесная игрушка. И если я посмотрю вверх, то увижу ее прямо над своей головой.
