Аркан бесился от одной мысли, что столько усилий напрасны, вместо свободы он стал мокрушником. Так чисто уйти из зоны, и так глупо подставиться. Хотя… Если не паниковать, а проанализировать, то не все так плохо. У него гражданский прикид, бабки, чистая ксива, хорошая тачка и никого на хвосте.
– Счастливчик, – выдавил из себя неуместную шутку Арик.
– А у нас в Думе, – вдруг откликнулся голос Аркадия Михалыча, – и не такие встречаются.
– То есть, ты предлагаешь сразу на Моховую зарулить, – тут же парировал беглый зэк. – В Думу. К своим.
– Ну, язвить на вашем месте я бы пока не стал, уважаемый. За дорогой следите. Мы, кстати, уже сто километров давно отмотали. Так что освободить багажник самое время.
Выбрав удобный съезд с грунтовки в лес, Аркан осторожно повел машину по просеке. Японка подвывала, но послушно шла вперед. Наконец он решил, что достаточно, заглушил двигатель и выключил фары.
В ночной прохладе пахло ранней весной. Удивительная тишина завораживала, а над головой было сочное черное небо с рассыпанными крупными звездами. Ему на миг подумалось, что в такой благодати остаться бы и прожить, сколько отведено. Как странно устроен человек. Горожане стонут от мегаполисов, устремляясь на природу. Зэки стонут за колючкой, ненавидя эту природу всем своим существом. Да и он мог бы остаться вдали от всех проблем, в этом дремлющем крае, охотиться, срубить дом, забрать Кроткую… Но, ведь, никогда не сделает этого. Он будет бежать, как загнанный заяц. Пока не упадет или не ступит в капкан.
– Аркан, не попади в капкан, – тут же отозвался Аркадий Михалыч.
– Нет, по мне уж лучше канкан, – улыбнулся беглый зэк.
– Снимаю шляпу, маэстро, – не унимался мнимый собеседник. – Кстати, Филину тут будет хорошо. Тихо. Никаких стрелок и терок. Только лишнее с него нужно будет снять… Освободить, так сказать от мирского перед бесконечностью.
Странный знакомый Кроткой оказался рослым мужиком. Ни капельки жира, одни накачанные мускулы. На груди смутная наколка – в темноте не разобрать. На всякий случай Аркан чиркнул зажигалкой, прикрыв огонек ладонями. Изображение шикарного парусника, под всеми парусами рассекающего пенящиеся гребни, было слишком красивым, но понятным. На языке блатных это означало, что его обладатель вор-гастролер.
На левом мизинце блеснул перстень. Аркан невольно задержал взгляд. Оригинальная печатка в виде миниатюрного квадрата зеленого бильярдного стола, на котором закреплена пирамидка из мелких бриллиантов. В темноте они брызнули веером разноцветных лучиков от пламени зажигалки. Печатку пришлось снимать с усилием. А вот Аркану перстень был впору.
