Для Дарника выбор был очевиден:
– Когда мы ехали сюда, моих женихов тоже терзали мысли, не перережут ли им всем здесь горло. Я дал им слово, что они находятся под моей защитой и что им ничто не грозит. Теперь я готов дать такое же слово тебе, вождь: вашим дочерям не грозит никакое зло. А где и как им придется жить, давай решать все вместе.
– А согласны ли сами женихи со всем этим? – все еще сомневался Агилив.
А ведь он прав, подумал в легком замешательстве князь, вдруг кто-либо из хазар уже решил, вернувшись в лагерь, продать свою столь легко обретенную жену ромеям для общего пользования? Он тут же вспомнил обычай некоторых хазарских племен предоставлять своих жен путникам, случайно забредшим к ним в стойбище.
– Если тещи их не будут слишком допекать, то вы своими зятьями, я уверен, останетесь довольны.
Агилив согласно кивнул головой, удовлетворившись таким ответом, и сделал знак начинать сватовские игрища.
Если в липовских лесах женихи с тяжелыми заплечными мешками просто гонялись за легконогими невестами, а те уж сами решали: дать себя догнать или нет, то здесь это перевели на конную основу. Жених мчался на более тихоходной лошади за невестой и либо приводил ее скакуна за узду, либо не приводил. Из десяти хазар успеха достигли лишь пятеро, остальные после трех разных попыток под зрительские насмешки сошли с забега. Впрочем, такой половинный результат порадовал Дарника больше полного успеха. Он уже держал в голове своих женихов с Утеса и думал об объединении тервигов, ромеев и гридей со смольцами в одно целое, разумеется, под своим началом.
Среди удачливых молодоженов оказался, как ни странно, и Янар. В силу безобразности ему досталась одна из первых варагесских красавиц.
– Мы что же, и в Романию потом своих жен заберем? – улучив момент, поинтересовался он у Дарника.
– Ну сначала ты один год здесь отработаешь за свою жену и еще два года на меня, а там можно будет и в Романию.
И еще одно занимало хазарского вожака:
– Почему все здесь называют тебя князем? Ты что, в самом деле, князь?
– Ну да, а ты первый воевода моей княжеской дружины. – Всем своим видом Дарник словно говорил: а что, я разве тебе раньше это не объяснял?
У бедного Янара голова шла кругом, но он уже не вращал бешено своими черными глазищами, как было совсем недавно, а сосредоточенно сводил воедино слова, интонацию и выражение лица Дарника – ведь скрытый за этим смысл еще надо было растолковать своим соплеменникам.
