– Нет победы нового жениха, значит, жена остается с мужем, – вынес решение Дарник, и все вынуждены были согласиться, что оно самое справедливое и верное.
Забава пришлась по вкусу не только зрителям, но даже смольцам-мужьям. Они видели, что сила и опытность гридей в данном случае мало что значат и можно если не победить их, то хотя бы остаться в круге до конца поединка.
Как «женихи» не старались, ими в этот вечер отвоевана была лишь одна смолька, два поединка закончились вничью, а в двух, к восторгу смольцев, победили мужья-малыши. На двух беременных смолек никто пока не покушался.
Айдарец Твердята был в княжеской сотне лучшим кулачным бойцом, но, посмотрев первые поединки, предпочел сам не участвовать в этом «хохотании». Зато под конец вспомнил про восьмую, тем более безмужнюю, смольку:
– А мне Видана по нраву. С кем мне за нее биться прикажешь, княже? Только прошу тебя, не со связанными руками.
Вдова смольского полусотского умоляюще посмотрела на князя.
– Наверно, у вас, в Айдаре, привыкли при ухаживании за молодкой разбить две-три неповинные головы, а в нашем княжестве принято просто ухаживать за ней. И постарайся это сделать без своих знаменитых кулаков.
Вместо того чтобы удовлетвориться словами князя, Твердята подскочил к Видане и выкрикнул, указывая на нее:
– Если кто-то осмелится встать между мной и ею, тот станет моим кровным врагом на всю жизнь!
Ну крикнул и крикнул. Рыбья Кровь пропустил это мимо ушей, но на смольцев вызов могучего воина произвел самое неприятное впечатление. Да и вообще, несмотря на благополучный исход первого столкновения между двумя частями своего пополнившегося войска, Дарник не исключал новых столкновений, поэтому приказал разместиться шести женатым смольцам вместе с Виданой отдельным табором на пригнанных ими повозках. Повозки загнали на дальнюю оконечность утеса и выставили для охраны дозор из неженатых смольцев с цепными псами, тоже привезенными из вежи.
Казалось, этот бесконечный, полный событиями и переживаниями день воссоединения в конце концов все же закончится. Но нет, среди ночи Дарника разбудил тревожный шорох. Рука тут же схватилась за кинжал, а слух, зрение и обоняние напряглись, чтобы определить природу опасности. В ноздри пахнуло женским запахом.
– Это я, Видана, – прошептал голос. – Твердята подкормил собак и влез в мою повозку. Можно я в твоем шатре переночую?
– Ну ночуй. – Дарник достал из-под себя запасное одеяло и протянул вдове полусотского. Короткое прикосновение мягкой женской руки заставило его вздрогнуть. Он прислушался. Рядом тихо сопели сыновья, снаружи у входа раздавалось легкое похрапывание оруженосца Свиря, чуть повозившись, затихла и Видана.
