-- Свет у вас есть какой? -- спросил Игнатьев. -- Только так, чтобы незаметно...
В стене блиндажа была глубокая, как нора, ниша для отдыха, и Морозюк, шурша соломой, зажег там засунутую в ящик самодельную коптилку из гильзы бронебойного снаряда.
-- Займемся геометрией, -- сказал Игнатьев.
Подвинувшись в лаз, Игнатьев гвоздем нацарапал на притоптанном глиняном полу схему расположения батальона, отметил кружками то место, где они отлеживались с Морозюком, блиндаж бронебойщиков и бочку. Затем через нее процарапал прямую линию, обозначавшую предполагаемое направление вражеских выстрелов в сторону первого кружка. Потом прочертил -- "тильки левее да к их укреплениям ближе" -- линию к блиндажу. Две бороздки скрестились.
Игнатьев воткнул в пересечение гвоздь: -- Вот!
Морозюк, с любопытством наблюдавший за ним, так и крякнул:
-- Оно!
Игнатьев усмехнулся:
-- Это, солдат, гвоздь, а попробуй возьми его пулей...
-- Це правда...
Они помолчали, следя за тусклым пламенем коптилки.
-- Стой! Кто идет? Кто идет, говорю? -- встрепенулся вдруг Мамед, хватая автомат и высовываясь наружу. _ Второй раз говорю, третий стрелять буду!
Погасив свет, Игнатьев и Морозюк тоже вылезли из ниши.
-- Все в порядке, -- успокоил их Мамед. -- Пароль отвечает.
К ним быстро приблизилась неясная тень.
-- Кто такой? -- окликнул Мамед.-- Почему не знаю?
-- Не такой, а такая, -- послышался в ответ женский смешок. -Принимайте медицину, хлопчики, Зина я, Смирнова, санинструктор. -- И, сползая по ступенькам, передразнила Мамеда: -- "Почему не знаю?". Кто это у вас незнайка такой?
Она присела на корточки, расстегивая повешенную через плечо сумку.
-- Я бинты принесла, йод, вазелин от мороза и еще кое-что. Да, чуть не забыла, хлопчики: с сегодняшнего вечера принимать по две таблетки кальцекса. Для профилактики. От гриппа.
-- Так на войне, я чув, хворобы не бывает! -- Морозюк с неудовольствием принял из рук Смирновой небольшой сверток.
-- Вы чуйте, что я говорю! -- оборвала она. -- Для профилактики, соображай.
В небе совсем близко громко хлопнула белая ракета. Зина, невольно отшатнувшись к стене, изумленными глазами проводила мерцающую светящуюся дугу.
Игнатьев увидел ее лицо и уже... не видел ничего, кроме этого лица, по которому торопливо скользили смутные блики... И даже когда ракета погасла и тьма снова поглотила их, он видел это лицо...
-- Я пойду, -- сказала Зина.
Он встрепенулся. Хотел что-то сказать, а что -- и сам не знал теперь...
