. Не существует для воров и черного, белого, красного, желтого цветов – все воры одинаково черны. Вор не работает, у него нет профессии, поэтому ворам чуждо чувство профессионального соперничества или профессиональной гордости. Единственная профессия всех воров – воровство. Вор может уважать вора за какие-то его выдающиеся качества, но это дело сугубо личное. Воры в тюрьме едят вместе, делятся последним куском, во всем поддерживают друг друга. Насколько вор на воле труслив и ненадежен, настолько он смел и верен товарищу в тюрьме. Тюрьма – стихия воров, здесь они чувствуют себя привольно. Вот почему воры не участвуют в уборке камеры, и вот почему в составленном Гоголем графике дежурств значатся все наши фамилии, кроме Девдариани и Гулояна.
Сегодня дежурят Шошиа и Мебуришвили. Они уже вынесли парашу, наполнили водой бак, и теперь Шошиа, недовольно бурча, подметает камеру. Я и Тигран играем в шахматы, остальные сидят на нарах, подобрав ноги.
– Что, я вор хуже других? Я украл меньше других? – повысил голос Шошиа.
Я знаю, куда он клонит, но молчу…
– Да, да, чем я хуже других? – повторил громко Шошиа, ткнув метлой в наши ноги.
Тигран так и застыл с ферзем в руке. Он внимательно поглядел на меня, потом на Шошиа.
– Это ты о ком, уважаемый Шошиа?
Не обратив на него внимания, Шошиа продолжал:
– Вор ты, Мао Цзэдун или Александр Македонский, чистота нужна всем! Да! И я вовсе не обязан подбирать мусор за другими! Где справедливость?!
– Заза-джан, ты не знаешь, о ком распространяется этот гражданин? спросил Гулоян меня.
– Играй ради бога, а то выпустят меня и партия останется неоконченной.
– Хаши восемь! – сделал ход Тигран.
– Кебаби[38] четыре! – ответил я.
– Конечно, тебе смешно! – накинулся на меня Шошиа.
– Я-то при чем, Шошиа, ведь я отдежурил вчера? – удивился я.
– Я не о тебе… Есть тут некоторые…
– Я, что ли? – спросил Тигран.
– Вот именно! Ты и Девдариани! – не вытерпел Шошиа.
– Так в чем же дело, дорогой Шошиа, говори!
– Да отстань от них, Шошиа! – крикнул Мебуришвили. – Знаешь ведь тюрьма принадлежит ворам. Не так ли, уважаемый староста?
– Тебя ещё не хватало! – огрызнулся Гоголь. – Сказано вам: вор хозяин в тюрьме! А спросишь ещё раз, вырву у тебя язык, и конец делу!
– А что я такого сказал? – стал оправдываться Мебуришвили. – Сказал, что тюрьма принадлежит им…
– Кому это – им? Почему – им?! – взвизгнул Шошиа. – Работать, убирать, парашу таскать, воду носить – не им, а жрать им?!
– Шошиа, не говори только, что кто не работает, тот не ест! Оскандалишься! – предупредил я.
