– Пожалуйста!
– Мы там… кутим… Я и м…мои друзья… один, два, т…три. Я четвертый! – Усач с силой стукнул себя кулаком в грудь.
– Чего же вы хотите, уважаемый? – спросил Ростом.
– Я х…хочу… ик! Я ж…желаю "быть с тоб-о-о-ою всегда, быть с тоб-о-о-ою в моги-и-и-ле…" – неожиданно затянул усач.
– Нам пора, уважаемый, – привстал я.
– Ч…что такое?! – Усач грохнул бутылкой об стол, и вино плеснуло в лицо Ростому.
Побледнев, Ростом медленно привстал, уставился на некоторое время в глаза усачу, потом, не сказав ни слова, утер рукою лицо и выразительно покосился на свою окрашенную в красный цвет ладонь.
– Ваше имя, уважаемый? – очень тихо спросил Ростом усача.
– Акакий, Како, Каки![4] – отрапортовал тот и сел. – С…садитесь… предложил он и нам.
Мы тоже сели.
– Скажите, глубокоуважаемый А-ка-кий, Ка-ко, Ка-ки, – произнес Ростом по слогам, – чего вам от нас нужно?
Я прыснул. Рассмеялся и Ростом.
– Г…грабят, обирают меня, – прошептал вдруг усач и огляделся с видом заговорщика.
– Кто? – спросил я тоже шепотом.
– Они! – Он кивнул головой куда-то в сторону. – Г…грабят, понимаете, г…грабят, сосут мою к…кровь…
– Да скажите же, в чем дело? – спросил Ростом и налил себе вина из бутылки усача.
– Кровь мою пьют! – выкрикнул тот во всю глотку, словно вдруг протрезвев. – Обирают меня!
Ростом поставил свой стакан.
– Кто же, кто? – спросил я.
– Они! Не дают слова вымолвить! Хлеб-соль мои, вино моё, расходы мои, и мне же затыкают рот! "Соединимся!", "Объединим столы!" Сволочи! Трепачи!.. Там я был тамадой, а здесь – этот скопец, это ничтожество! И ещё лишает меня слова! Меня! За моим же столом! У-у, морда! Взгляните, взгляните на этого выродка! Потомок Георгия Саакадзе, Тамары Георгиевны и Давида!..[5] Ух, мать твою!..
Компания за обеденным столом была уже в той стадии опьянения, когда нестройное пение и нечленораздельные выкрики, слившись в дикий рев, лишают людей последних проблесков разума.
– Это вы про своих друзей? – спросил я нашего гостя.
– Кто им друг?! Да я их…
– Ладно, ладно, успокойтесь!
– Молчать, болван!.. Батальон, сми-ир-но-о! Равнение на середину! Прямой наводкой – ого-о-онь!..
Мы не успели опомниться, как рука усача быстро описала в воздухе дугу, и бутылка, пролетев через весь зал, бомбой взорвалась, стукнувшись об угол дальнего стола. Звякнули осколки. Вслед за первой усач швырнул и вторую – нашу – бутылку.
– Ау-у-у-о-о! – грянуло оглушающим воплем, и озверелая, потерявшая человеческий облик толпа, вооруженная стульями, двинулась на нас.
