Его настроение отражало всю гамму состояний и чувств от насмешливости до жестокости, от галлюцинаций до искреннего раскаяния — когда он сказал жене, что она заслуживает более мягкого ложа для отдыха, чем его грудь, а она спрашивала, чье сердце разобьется раньше — его или ее. Аннабелла описывает слезы, которые навернулись ему на глаза, а потом застыли и казались льдинками. Вскоре она пишет Августе малодушные письма, прося золовку стать «ее единственным другом». И получает двусмысленный ответ: «О да, я действительно буду твоим единственным другом». Вообще, письма Августы к ее «дорогой сестренке» — просто шедевры двусмысленности.
Аннабеллу можно считать мудрой женщиной — она нашла способ вернуть Байрону хорошее настроение и способность смеяться; противореча своей сдержанной натуре, она соглашается без устали с энтузиазмом заниматься с ним сексом, даже в критические дни. Августа отплатила за это признание ответным выпадом: «Я рада, что настроение Б. не ухудшается в зависимости от луны. Подозреваю, что он возрадовался, обнаружив твою страсть к таким проказам». Досадуя на то, что она не получает «писулек» от самого Байрона, Августа оправдывала это его занятостью и предупреждала Аннабеллу, что мужа следует держать подальше от бутылки — совет, безусловно, невыполнимый.
Перед тем как вернуться в Лондон, Байрон решил заехать в Сикс-Майл-Боттом и уговаривал Аннабеллу остаться с родителями или ехать в Лондон, что — с учетом возникших у нее подозрений — вызвало ее негодование.
Переступив порог этого «самого неудобного жилища», она оказалась в неком сексуальном лабиринте. Августа спустилась им навстречу. Ее локоны были тщательно завиты и уложены. Если в ее письмах сестринские чувства лились через край, то теперь она пожала руку Аннабеллы скорее сдержанно, а потом обняла Байрона, который был в чрезвычайном смятении. Так как полковник Ли отсутствовал, молодожены заняли супружескую спальню.
«Мы можем развлечься и без тебя, моя прелесть», — услышала Аннабелла после ужина, когда Байрон отправил ее в постель и затеял омерзительную игру, во время которой она лежала без сна каждую ночь, прислушиваясь к их смеху в комнате этажом ниже. Несколькими часами позже раздавались его «ужасные шаги», когда он возвращался в спальню пьяный, чертыхался на Флетчера, пока тот раздевал его, а потом она слышала жалящие слова: «Теперь, когда у меня есть она, ты увидишь, я могу обойтись без тебя во всех отношениях».
