С картины развеваются величественные знамена далеко за пределы полотна. Герральдий восхищен:
– Не терпится взглянуть, как продвигается твоя «река Воя»?
– Она стоит на месте, прямо перед тобой! – возглашает с помоста, не меняя позы, натурщица с хохолком.
Однако Герральдий видит прямо перед собой не задрапированную птицу Очевидию, а неотвлекающуюся от процесса Верику с палитрой.
– Есть что-нибудь новенькое готовенькое?
– «Юдоль людская», – указывает кивком головы художница в сторону веранды, – почти готова. Точнее, она давно готова, но не было повода обратить твое внимание.
– Любопытно, любопытно. Напоминает стог сена. Это инсталляция?
– Это обьемно-пространственное изображение космического шара в неизмеримо многократном уменьшении. Сними покрывало.
Герральдий сдергивает чехол и обливается голубым сиянием.
– Блестяще, блестяще, блестяще! – Герральдий описывает круги возле крупного светящегося шара, парящего над травертиновым полом.
– Сегодня он мирного цвета. Попробуй окунуть руку, не бойся обжечься. А теперь загляни внутрь, – Верика продолжает мелькать кистями, прорабатывая удаленный фон.
– Как-же это тебе у-у-у… – Герральдий погружается в обьемно-пространственное изображение вслед за утонувшей в мягкой синеве рукой.
– …у-у-у-дается?! – выныривает ошарашенный Герральдий, отступая от «Людской юдоли».
Он некоторое время молчит, скорбно склонив голову, поэтому Верика просит его поделиться впечатлениями. Герральдий очевидно потрясен масштабами увиденного.
– Я как будто исчез или растворился, не знаю, как обьяснить, – задумчиво комментирует он, разглядывая свою руку.
Верика сворачивает холст, меняет палитру, закручивает тюбики.
Герральдий продолжает молчать, сдвинув брови немного в сторону.
– Вам удалось разглядеть конец человеческих страданий?
– В том то и дело… – недоговаривает Герральдий и рассеянно поглядывает на распластавшуяся махой птицу.
– Молчу, молчу! – сочувствующе кивает позировщица.
Герральдий приносит из сада большую плетеную вазу с демисезонными фруктами:
– Вот дары природы, пожалуй что к праздничному столу.
– А где же сама матушка?
– Природа-то? Да вон она! – Герральдий кивком указывает в сторону веранды.
Под навесом, в компании Геогрифа и птицы Очевидии, развалившись в кресле-качалке, громко смеется некто сверхживая и весьма буйная. Рассмотреть подробнее мешают кружащиеся плотным вихрем огненные листья, создавая подвижный кокон, внутри которого процветает другая жизнь – с галдящими птицами, невиданными цветами и диковинными плодами.
