– Герральдий, а ты еще не утратил сноровку складывать стихи? – неспроста спрашивает Хопнесса.
Герральдий накладывает в тарелку блины неровной стопкой:
– «Вот идет бегемот, – кривляется Герральдий, заталкивая в рот лепешку, – у него большой живот, очень трудно бегемоту продвигаться по болоту».
Лепешка застывает на полпути, отвлеченная проплывающим мимо бегемотом, который вопреки вышесказанному двигается энергичным брассом.
– Это ты сочиняешь на ходу, а вот так, чтобы погрузить свой мысленный взор в пространство и извлечь строки о любви?
– Позвольте мне, сударыня, сейчас не выплескивать свои теплые сокровенные чувства на постылый чугун бытия!
– О, это уже лучше! Но это проза. Не вынуждайте даму просить. Смилостивьтесь! – призывает Хопнесса.
Герральдий тянет паузу. Распахивает окно. Задумчиво смотрит вдаль, взмахом блюдца призывая ветер стихнуть. Наконец оборачивается и убаюкивающим тоном произносит нараспев:
На девичьем теле тончайшая кожа
Сосуды похожи на молниереки
Сверкают собой освещая дорогу
Идущему вслед громогласному эху
Таинственным следом подобного сверху
Везде рассыпающим звездную пудру
Неистребимым небесным восторгом
Неиссякаемым солнечным смехом…
В распахнутые створы большого окна столовой вваливается беспардонный плавучий герральдиевский храп, бороздя своей седой бородой тонкие занавески. Герральдий вздрагивает и открывает глаза. Хопнесса закрывает окно.
Ветер усиливается, близя миг признания в своем отечестве…
. . .
– Эх-хэ-хе! – облегченно вздыхает Герральдий, и это означает, что он где-то наглотался усталости.
«Никогда не выдыхай постороннюю гадость в доме!» – гласит неукоснительное правило Хопнессы. Герральдий распахивает окна, выворачивает гостиную наизнанку, протряхивает капитально и делает так:
– Фь-ь-ь…
Щелк! И на небосводе вспыхивает новая звездочка.
Герральдий пытается затащить убранство комнаты обратно в окно. Интерьер упирается, сетуя на пропахшие дымом ковры и закопченные стенки камина. Герральдий упирает ноги в подоконник с надписью «№198» и со скрипом втягивает внутренности на место. Освежившаяся комната похорошела. Некоторые вещи поменяли привычный стиль: кресла посветлели, стол слегка округлился, стулья похудели, а в углу за потолок зацепилась приблудившаяся раскидистая пальма – символ юга и надежды.
