На Малиновского возлагалась, таким образом, более серьезная задача, чем «простой осведомительный розыск», — он должен был сделать Ленина горячим сторонником идеи раскола с меньшевиками по принципу «разделяй и властвуй». Об уровне понимания директором департамента полиции вождя большевиков свидетельствует такая непривычная по стандартам советской апологетики его оценка; Ленин «при своем большом уме, партийной убежденности, фанатической ненависти к самодержавному режиму, все-таки был догматик, больше знал австрийскую, чем русскую действительную жизнь и не имел в самом себе качества борца-руководителя»[323]. Похоже, что это мнение сложилось не без влияния Малиновского, который не только «проникся намерениями» Белецкого, но и подлаживался к его взглядам. Между тем даже сопровождавший Белецкого как тень «протоколист» Виссарионов отдавал себе отчет в том, что раскол фракции произошел не только потому, что этого захотели в департаменте полиции, — он «как бы сам собой возник», хотя, подтверждал далее Виссарионов, «рознь» между депутатами, принадлежавшими к разным фракциям РСДРП, «признавалась [охранкой] допустимой и полезной»[324].
В отличие от вице-директора департамента полиции, который называл, таким образом, оба фактора, определявших раскол, Ленин и в 1917 г. продолжал твердить лишь об одном из них — о директивах большевистского руководства, выполнявшихся Малиновским, как и другими большевиками. Даже после разоблачения Малиновского он не желал признавать, что тот в данном случае выполнял и совпадавшие с этими директивами требования департамента полиции, которому именно поэтому понадобилось переквалифицировать нефракционного социал-демократа в большевика, «рабски преданного» Ленину. Больше того, Ленин всячески подчеркивал, что раскол был предопределен; тем самым выпрямлялась не такая уж прямолинейная история РСДРП. «Что касается линии нашей партии, — объяснял Ленин членам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, — то линия эта, ведущая прямо и неизбежно к расколу с оппортунистами- меньшевиками, вытекала сама собой из истории партии с 1903 года, особенно из борьбы с «ликвидаторством» 1908–1910 годов, из крайнего обострения этой борьбы, после срыва вождями ликвидаторства в России решений январского «пленума» 1910 года»; поэтому «Малиновский всецело вел политику, намечавшуюся нами (мною, Зиновьевым и др.) на заграничных совещаниях и предопределявшуюся, как я уже сказал, историей большевизма»
