.
Шестого октября Нельсон сообщил сэру Уильяму о неудачной охоте на французские корабли и о своем возвращении к лорду Худу в Тулон. Он приложил письмо для Эммы, в котором Джошуа описывал свои впечатления от плавания. Эмма написала в ответ несколько дружеских строк, и между ней и далекими друзьями завязалась оживленная переписка, особенно с тех пор как сэр Уильям, перегруженный работой, поручил ей политические донесения флоту. Между ними почти еженедельно курсировали быстроходные парусники, обеспечивавшие Эмме полную печального очарования связь с тайно любимым человеком. В его письмах, нередко написанных наскоро, отражался, как в зеркале, его характер: его пламенный дух, победоносно сражающийся против телесного недуга, высокие устремления, набожность и любовь к родине. И все это принадлежало другой…
В ней тайно нарастал гнев на судьбу, которая так поздно привела к ней Нельсона. Радость, что он считал ее достойной разделять его высокие идеи. Боль от того, что она не может сделать ничего, чтобы помочь ему на его пути. Она твердо верила в его силу, в его будущность. Она мечтала о том далеком дне, когда сможет возложить на его лоб лавровый венок, в котором пока ему было отказано. Пусть счастье его сердца принадлежит другой, а все же его дух однажды, пусть хоть однажды, поднялся на высоты жизни вместе с духом Эммы: два белых огонька, слившиеся друг с другом, осветили на мгновение темноту ночи, в которой блуждала Эмма…
Теперь ей понятно было тихое блаженство Марии-Магдалины, когда ей было позволено омыть ноги Спасителя. Безропотное служение, не ведающее собственных желаний. Только право любить. Как служительнице храма Весты, с молитвой преклонить колени пред священным огнем собственного сердца…
Одинокими ночами ей случалось переживать блаженный восторг, когда она думала о нем, далеком. Бестелесный, он приближался к ней, свободный от низменной плотской оболочки. Она слышала его голос, видела его глаза — и с ней говорила его душа, погружала ее в звучащее море музыки, пронизывала ее тихо струящимся теплом. На поющих волнах лучей она поднималась все выше и выше, пока не растворялась вся целиком и не превращалась в один-единственный, нежный, трепещущий аккорд, который тихо угасал в золотом, залитом солнцем облачке…
А дни ее были наполнены грязными обыденными делами. Непрерывно приходилось плести новые интриги, заключать новые сделки, выдумывать новую ложь. Время двигалось по морю крови, и сквозь толстые стены палаццо Сесса проникал дым принесенных в жертву горящих гекатомб.
