В резком противоречии с простой крестьянской идиллией, восхваляемой Нельсоном, она пропела ему старые, гордые песни. Сама себе она казалась одной из тех бесстрашных лесных дев старинных сказаний, которые надевали на любимого щит, опоясывали его мечом и, подстрекая язвительны ми речами, отправляли его на бой и на смерть в бою…
Понял ли он ее?
В глазах его что-то вспыхнуло, кулаки сжались, как бы вокруг рукоятки меча…
А теперь она лежала без сил, вялая, несчастная, прислушиваясь к каждому звуку в ночной тишине огромного дома. В ожидании крадущихся шагов старика…
Сэр Уильям не отказал себе в удовольствии самолично проводить гостя в его комнату. Впереди них ступал слуга с зажженными свечами. Но когда Эмма хотела проститься с сэром Уильямом, подставив ему, как обычно, для поцелуя лоб, он запротестовал:
— Я еще приду к тебе! Ты ведь знаешь, нам надо еще кое-что обсудить. По поводу доклада Питту.
При этом он с улыбкой поглядел на Нельсона, даже слуге подмигнул — тщеславный фат, похваляющийся красотой своей жены.
Нельсон смущенно отвернулся, не заметив руки, которую протянула ему на прощанье Эмма.
Она, кажется, уже заснула. Но испуганно вскочила, когда на ее глаза упал яркий свет. С горящей свечой в руке вошел сэр Уильям. Он тщательно закрыл дверь, поставил свечу на стол, присел рядом с Эммой на край кушетки.
— Сегодня вечером ты была очень хороша. Тебе идет высокий драматизм. Новый нюанс. Над ним надо только еще немного поработать, и тогда он будет весьма эффектен.
Ее охватило отвращение к его голосу.
— Ты хочешь сказать, что я разыгрывала что-то перед Нельсоном?
— А разве нет? Или ты воистину чувствуешь себя героиней? Я тебя предостерегаю от этого. Это не модно в наш трезвый, просвещенный век. Впрочем, играла ты или нет, цель достигнута. Нельсон назвал тебя Орлеанской девой, которая могла бы вдохновить целый народ на героический подвиг. — Он захихикал. — Наивный он человек! Ты заметила, как он смутился, когда я сказал, что еще приду к тебе? Странный у него, должно быть, брак, если он все еще краснеет! Ну, в нашем Неаполе его от этого отучат. Но мне хотелось бы, чтобы наставницей была не ты!
Она поднялась одним рывком:
— Не я?
— Не столь бурно, дитя мое! То, что я сказал, — вполне невинно. Ты ведь сама говорила, что рада после всех этих итальянских ветреников встретить однажды настоящего мужчину. Между прочим, прими мою признательность за милую маленькую шутку, которую ты умудрилась направить в мой адрес! Я не имел бы ничего против маленькой, романтической интрижки. Это возвращает женщинам молодость, что может быть только приятно их мужьям. Но на этот раз я прошу тебя отказаться от этого. Я бы не хотел, чтобы меня тайком лишали моих преимуществ!
