Чернозёмные поля | страница 111



— Дома он, что ли?

— Был дома… Встал до зорьки сегодня, ходил по росе босой, живот схватило… Должно, и теперь лежит на сеновале, всё охает.

— А кабак у вас близко, Алёна?

Алёна с беспокойством взглянула на Василья.

— Кабак? На что тебе кабак? Ты прежде не наведывался, Вася?

— Пойду выпью хорошенько, сам к Гордею сватать приду. А то ещё сватов посылать! Пущай от меня он моё услышит, пущай и мне своё скажет, по закону.

— Что же, сходи, — нерешительно сказала Алёна. — Не осерчал бы только старик, не сделал бы с тобою чего!

— А что он со мною сделает? За какие мои провинности? Я у него не колодки вырезать пришёл, не кобыл сводить. Я дочь у него честным манером за себя хочу брать… Не в полюбовницы. а закон принять, по-христианскому.

— Ох, так-то оно так, Вася, да не выгорит наше дело, только срам тебе один… Он тебя изругает, искостит чем ни хуже!

— Изругает, не изругает, а нонче буду сватать тебя, Алёна Гордеевна, — сказал Василий с какой-то лихорадочной решимостью. — Что же тут-то с тобою под кустами шептаться да плакаться? Надо один раз дело сделать. А там что Бог даст. — Он сделал несколько шагов к выходу и вдруг остановился. — Да может, тебе, Алёна, самой хочется за Митрия Данилыча выйти? Ты не таись… Может, купчихой захотелось сделаться? Так и скажи; тогда уж мне не к Гордею идти, а идти до своего двора.

Василий говорил это, не оборачиваясь, жёстким и сухим голосом.

— Я не хочу выходить за Дмитрия Данилыча, — твёрдо сказала Алёна. — Мне он постыл. Я за тебя хотела выйти, Василий Иваныч; у меня нет двух слов: один крест и слово одно.

— Ты так и отцу скажешь, коли спросит, Алёна?

— Так и отцу скажу, пущай убивает меня; и попу на духу так скажу.

Василий замялся на месте и вдруг, весь оживлённый, оборотился к Алёне:

— А коли такое дело, Алёнушка, чего нам горевать? Пойдём со мною!

— С тобою! Куда я с тобою пойду?

— На наше село, на Спасы… Поп нас сегодня перевенчает, красной не пожалею… Он у нас на это лихой.

— Что ты, что ты, Вася? Перекрестись! Что же я, беглянкой из своего двора в чужой двор потащусь? Я не с большой дороги поднята, я от честного отца-матери рождена, честно и замуж выходить должна; не цыганским обрядом, а по благословенью родительскому.

— Я тебя зову, Алёна, не сваляться с тобою по-цыгански, а законным браком в храме Божьем повенчаться. По-цыгански хочет тебя родитель твой постылому человеку продать. С постылым человеком спать — перед Богом грех, а перед людьми срам. Скотина бессловесная, и та постылого бежит, а норовит к милому.