И дверь за ней мягко захлопнулась.
Странное впечатление оставил этот разговор у Глебова. Василиса просила быть помягче к мужу. Но уж очень неотчетливо звучала эта просьба. Да ведь она уже приклеила Кузьмичу ярлык преступника. Может быть, у нее есть для этого основания?
Со смутным беспокойством Глебов вышел на крыльцо. Полная луна освещала заснувшее село, рождая мысли о земной суете. Ночная свежесть немного успокоила его. Он вернулся в свою маленькую комнату, лег в постель и перед сном по давней привычке обдумал план работы на завтра. "Поеду во Владимир. Белкину поручу разузнать, не прибыл ли в село кто-нибудь чужой, не появлялись ли незнакомые люди в окрестностях села. Следы возле тела Басина многочисленные, свидетельствуют о борьбе, есть следы обуви большого размера. Татьяна Михайловна молодец..." Тут мысли его смешались, и он уснул с улыбкой на губах.
Проснулся он от того, что почувствовал - на него кто-то смотрит. Прямо перед ним в тусклом свете зарождающегося утра в проеме окна вырисовывался неясный силуэт головы человека, наблюдающего за ним. Стараясь не выдать своего пробуждения, Глебов сквозь ресницы попробовал разглядеть человека. "Кузьмич, - вдруг понял он. - Зачем в такую рань, чего хочет?" И тут Иван Кузьмич поднял руку к стеклу и решительно постучал:
- Даниил Иванович!
- Сейчас. - Глебов быстро оделся, подошел к двери и откинул крючок. Входите.
Иван Кузьмич нерешительно вошел, сел на предложенный стул.
- С просьбой я к вам. Отпустите в деревню. Это рядом, там брат у меня жил, который умер. Жена его просит по хозяйству помочь.
- Где деревня, далеко? - больше для того, чтобы оттянуть решение, поинтересовался Глебов.
- Да три километра всего-то.
Сутулый, жалкий, Иван Кузьмич вызывал сейчас у Глебова сочувствие. "Куда он денется от родных мест? Да и зачем ему куда-то деваться?" В общем, он отмел мысль о побеге Кузьмича.
- Один или с Василисой Тихоновной собрались?
- Один. - Прозоров на глазах помрачнел. - Остается она, - и грустно улыбнулся, - в залог вам.
- Хорошо. Только чтоб завтра утром были в селе. Договорились?
- Спасибо. - Прозоров встал, однако мялся, не уходил.
- Еще одна просьба, Даниил Иванович.
- Да?
Прозоров вынул из внутреннего кармана потертого пиджака целлофановый пакет, нервными движениями развернул его и вынул массивный золотой крест, украшенный голубоватыми камнями.
- Пусть у вас полежит, - и протянул Глебову.
Тот осторожно, словно боясь обжечься, взял крест, повертел в руках и поднял глаза на Прозорова:
