– Никакого подлога нет. Хотя, видит Бог, при такой острой нужде в деньгах даже удивительно, что я не совершил ничего подобного.
– Бедняга! – сказала Антония с вежливым, но ехидным сочувствием.
Мезурье умерил пафос.
– Полицейские кое-что раскопали. Только это не может причинить мне вреда. То есть не доказывает, что Арнольда убил я, хотя, естественно, наводит их на подозрения. Я… понимаешь, Тони, я находился в отчаянном положении. Мне срочно требовалось раздобыть деньги, поэтому я… в общем, одолжил кое-что у фирмы – у фирмы Арнольда. Само собой, нет нужды говорить тебе, что это просто заем, и, собственно, я постепенно выплачивал взятые деньги. Ты понимаешь, так ведь, дорогая?
– Да, конечно, – ответила Антония. – Ты подделывал счета, и Арнольд узнал об этом. Кстати, я часто задавалась вопросом, как это делается. Как ты это делал, Рудольф?
Он покраснел.
– Прошу тебя… Тони, это… это мне очень неприятно. Так поступать не следовало, но я рассчитывал, что смогу все выплатить до ближайшей ревизии. Я и не подозревал, что Арнольд следит за мной. Потом он напустился на меня – в то субботнее утро. Грязно оскорблял – ты знаешь, каким он может быть! Мы… мы слегка повздорили, и он угрожал передать дело в суд, боюсь, дорогая, главным образом из-за того, что ты сказала ему о нашей помолвке. Я не виню тебя, но это, с учетом всех обстоятельств, очень несвоевременно. А хуже всего, что нашу… ну… ссору слышала эта противная особа Миллер и, разумеется, выложила все суперинтенданту в весьма преувеличенном виде. И в довершение всего… – Он сделал краткую паузу и, хмурясь, уставился на свои ногти с безупречным маникюром. – Самое удивительное, – медленно произнес он. – Признаюсь, я не понимаю этого. Какой-то идиот, деревенский констебль, вообразил, будто видел в субботу вечером мою машину в десяти милях от Хенборо. Разумеется, это полнейшая чушь, но сама видишь, какую угрожающую окраску это придает делу.
Антония внезапно выпрямилась:
– Рудольф, откуда ты знаешь, когда был убит Арнольд?
Он захлопал глазами:
– Не понимаю, что ты имеешь в виду?
– Прекрасно понимаешь. В воскресенье, когда ты пришел сюда на ужин, то сказал, что поссорился с Арнольдом в день его смерти.
– Я так сказал? Тогда, наверное, узнал от тебя. Не представляю, как еще мог бы узнать.
– Хватит юлить. Если ты убил Арнольда, можешь спокойно сказать об этом, потому что мы с Кеннетом ничего не имеем против, и нам в голову не придет тебя выдать.
