— Да.
— Тогда, она ничего и не узнает. Кругом все блестит, и нет ни единого напоминания о том, что было.
Я закрыла кран, затем выжила изделие из ткани и повесила его на сушилку.
— Спасибо тебе. За все, — повернувшись к парню на сто восемьдесят градусов, поблагодарила я.
Кенай улыбнулся, сложил руки на груди, подперев бедром деревянную тумбу.
— Учитывая события, произошедшие вчера и сегодня, теперь ты веришь, что я супергерой? — спросил он с некой ноткой веселья в голосе.
Я ухмыльнулась.
— Не сомневаюсь.
Прошествовав в гостиную, мы устроились на полу с чашечками горячего шоколада, так как не осмелились сесть на еще не обсохший от воды диван. Включив до ужаса скучный канал, где мужчина средних лет рассказывал, в каких местах благоприятнее сажать папоротники, Кенай отпил напиток и обратил на меня взор.
— Как самочувствие?
Я пожала плечами.
— Два часа назад я хотела умереть и чуть ли этого не добилась бритвенным лезвием, а сейчас, попав в абсолютное заблуждение насчет — жить или отправиться на тот свет, сижу и попиваю шоколад, — прозвенела я, подняв чашечку с горячей жидкостью вверх. — Думаю, оно в норме.
Парень расплылся в улыбке.
— Ты же помнишь, что дала мне шанс?
— Ты сомневаешься в моей памяти? — робко улыбнулась я. — Естественно.
— Отлично. Значит, завтра, — доставая телефон и откладывая напиток, произнес Кенай.
— Что «завтра»?
— Увидишь, — таинственно прошептал он, смотря на слегка треснувший экран черненького смартфона. — Ты вчера говорила, что недавно приехала в Портленд. Получается, это твой не родной город, верно?
— Да. Я из Сиэтла, — изрекла я, с удивлением смотря на то, как в телевизоре мужчина роет огроменную яму, имея на лице звериный оскал. — Я приехала сюда сражу же, когда меня выписали из больницы.
— Представляю, как тебе было нелегко там. Ты потеряла родителей, пострадала, — выдохнул он, пряча средство связи в карман.
На душе вновь защемило от воспоминаний о больной теме.
— Знаешь, иногда, лежа в койке, пропитанной лекарствами и слезами, я представляла себе, будто родители живы и находятся со мной рядом. Конечно, это было глупо, я знаю. Но… когда я стала действительно жить только реальность, поняла — мама и папа на самом деле мертвы, они сгорели, и их больше не вернуть. Никогда.
Кенай положил ладонь на мое плечо и кинул жалостливый взгляд, как бы утешая.
— Они сейчас в лучшем мире, чем в этом, Селия. Твои родители смотрят на тебя и хотят, чтобы ты жила дальше, а не пыталась совершить суицид. Они любили тебя, любят и будут любить.
